20 июня 2015 года Александр Шульгин – музыкальный продюсер, композитор. Руководитель группы компаний

«Новая Среда Обитания»

Здесь было несколько лекций на серьезные темы, а сейчас будет лекция про медиа и коммуникации. Я должен буду сейчас доказать, что моя тема не только не менее серьезная, а даже еще более серьезная, чем другие темы. И не только потому, что мы переходим в постиндустриальное общество, но и потому, что коммуникации всегда есть, были и будут основой для любого другого серьезного бизнеса.

Меня попросили сделать форсайт. Вообще форсайты – вещь очень интересная. Я начал делать прогнозы – это не совсем форсайты, а именно четкие прогнозы – я начал делать прогнозы в 2005 году и публиковать их под своим именем. И публикую их либо по мере необходимости, либо раз в год. Последние прогнозы я сделал в 2009 году на 2010-2020 годы. И сейчас мы просто смотрим исполнение этих прогнозов, сверяем их и радуемся. Всего лишь один прогноз не сбылся, и то мелкий. Поэтому 2010-2020 выбрано неслучайно. Это лекция, которую я прочитал уже почти во всех крупнейших международных университетах, начиная от Гонконга и Сеула до Европы. Делая форсайт на 2010-2020, я решил вернуться к этой теме, сделать ее апгрейд и рассказать здесь.

Насколько я понимаю, здесь выступали в основном теоретики, которые сказали: «Я вижу так», а потом перешли на другую работу. А когда ты всю свою жизнь делаешь форсайты или прогнозы и отвечаешь за это не только своими средствами, но еще именем, то тогда ты мыслишь совершенно по-другому.

Я один из венчурных инвесторов в IT-индустрию. Первые инвестиции я сделал в 1994 году в Интернет и в 1998 году в софт. Сейчас я уже достаточно много связан с крупным венчурным бизнесом. Но что такое венчурный бизнес? Это тот же самый прогноз или форсайт. Потому что если ты делаешь серьезные деньги, то ты должен смотреть, какой там горизонт. В 2010-м ты инвестируешь, чтобы в 2015 году сделать exit, то есть продать это либо стратегу, либо выйти на IPO, либо сделать какой-то следующий раунд другому инвестору. Ты должен примерно в 2010 году понимать, как ты в 2015-м убедишь человека, что он в 2020-м получит свои выгоды. Что этот ресурс будет жить, что он будет развиваться, что во всей системе, в которой он взаимодействует, будет себя четко чувствовать. Ты должен понимать систему, среду, в которой он должен жить, должен понимать соседствующие с ним среды и, инвестируя, должен понимать, как в 2020-м следующее твое колено будет счастливо. Если ты этого не понимаешь, значит, твои денежки будут… даже не твои, а денежки твоих инвесторов будут тю-тю. Это приходится делать постоянно. И вот эта работа, которую ты должен видеть всегда вперед, она присутствует всю жизнь. Поэтому форсайты очень интересны. Я сейчас буду рассказывать, с одной стороны, о вещах, о которых вы все знаете. Но я вам покажу их с другой стороны. Я буду пять раз говорить об одном и том же, десять раз буду говорить об одном и том же, возвращаться и говорить (повторение – мать учения), пока мы не придем к одному какому-то общему выводу в момент презентации или в момент ответов на вопросы.

Что важно всегда? Для меня всегда является ключевой одна фраза. Я ее использовал еще до того, как вышел фильм «Ной»: «И не было даже прогноза дождя, когда Ной построил свой ковчег». Вот, что важно. То есть не тогда, когда «гром не грянет, мужик не перекрестится». Если ты живешь в современном обществе, ты должен понимать, а что, собственно, будет зимой-то, и зачем готовить сани сейчас. У нас прекрасная есть пословица, но вот эта фраза Говарда Раффа мне нравится. То есть мы должны думать и готовиться к тому, что, по всем признакам, случиться не может. Это важно для любого форсайта.

Мы пройдемся по вопросам, что такое контент и контекст, социальные сети, которые вы все знаете, новые модели, роль творческого мышления, и придем к тому, что такое креативная экономика. Возможно, вы все это знаете. Возможно, вы понимаете то, что в 2020 году практически все будут иметь новую возможность соединения, а именно визуального соединения, что видео будет основой коммуникации.

Что такое новая среда обитания? Я ее называю New Media Space. Будучи в цифровой среде, мы получили новую среду обитания. Наша обыкновенная среда, в которой мы живем, совокупно с цифровой средой, которую мы сейчас имеем, дает нам новую среду обитания, если мы понимаем, что будем везде, всегда соединены в 2020 году, везде будет экран, и мы будем находиться вот в этой параллельной среде постоянно.

Соответственно, мы выведем, что она: интерактивна и коммуникативна; постоянно масштабируется; единственное, чем она создается, – человеческой мыслью, больше ничем; является частью эволюционного процесса; интегрирует культурно-социальную и коммерческую деятельность (важные бизнесы тоже); объединяет человечество; единственная новая для цивилизации – для постиндустриального общества.

По оценкам уже на сегодняшний день, в 2020 году будет ближе к шести миллиардам соединений народа. То есть что мы можем иметь? Мы можем иметь – эту картинку вы, наверное, все знаете – эта картинка показывает соединение в цифровой среде в обыкновенном фиксированном Интернете. Но мы понимаем, что это похоже на какой-то человеческий мозг. То есть мы получаем путем коммуникаций новую среду. Не только большие данные, которые начинают обрабатываться, давать нам разные прогнозы, вычисления, прогнозировать непрогнозируемое, делать из миллиарда ситуаций одну и только одну вероятную. Мы можем представлять, как будет развиваться жизнь, то есть возьмем на себя функции, наверное, создателя, обладая вот этим колоссальным мозгом. Но вот то, что мы начинаем иметь, это гораздо более серьезно, чем некие серьезные темы, которые были здесь подняты.

Что такое новая среда обитания? Мы опять процитируем Маклюэна и говорим, что человек, подключившийся к этой новой платформе, сам становится этой сетью. И мы прекрасно знаем, что сейчас идут разработки нового Интернета, новой коммуникационной возможности, потому что то, что сейчас есть, неидеально. Вплоть до того, что разрабатывается очень серьезно как тест, называется Bi-Fi, то есть мы через биологические клетки можем коммуницировать друг с другом. А если мы пойдем в какую-то среду, скажем, как линзы, которые будут интегрированы через глазную жидкость с организмом и так далее, то мы без всяких этих вживлений чипов будем на самом деле уже коммуницировать друг с другом. Мы сами будем коммуникацией.

Что еще важно здесь? Что в новом пространстве человек меняется, что он начинает преобразовываться, мы начинаем видеть некоего нового человека. Мы имеем новую форму ощущения мира, мы имеем новый мир, безграничные возможности.

Мы к этой истории будем еще раз возвращаться в другой части. Как развивалось человечество всегда? Почему развивалось человечество? Мы говорим: «Труд создал человека». Ничего подобного. Человека создали коммуникации. Потому что когда человек жил в пещере, у него была одна история. Но как только из пещеры кто-то переселялся в другую пещеру или в деревню, начинала возникать надобность коммуникаций, как будут одни коммуницировать не через триста метров, а через тридцать километров. Коммуникации. И неважно, какие коммуникации. Эти коммуникации могут быть дружественными, могут быть враждебными (военные захваты – это тоже коммуникации) – неважно, это коммуникации. Что тогда оставить своим детям, которые отселились и все? Вот эти коммуникации заставляли человечество начать думать, как мы будем коммуницировать. И вот эта надобность и возможность коммуникаций всегда являлась основной технологической революцией и основным этапом взрыва человечества.

Открытие новой земли, скажем, Америки, к примеру, Нового Света, стимулировало как раз большой рост, колоссальный рост, я уж не беру развитие Римской империи и всех прочих, она сделала очень много движения. Научная революция была вынуждена следовать за вот этой надобностью. Как? Вот мы хотим же коммуницировать с космосом и думаем, как выйти в космос, есть ли там другие люди, и вся у нас работа (а что нам в космосе делать-то? – больше ничего) – мы ищем возможность вот этого расширения пространств коммуникаций. Мы всегда шли, открывали мир, мы выходили из одной деревни в другую деревню, потом города, потом оказалась там какая-нибудь Римская империя, потом оказалось, что есть еще Китай какой-то, потом открылись новые земли… Америка открылась. Из Америки, с востока на запад, надо было железные дороги тянуть. Это все коммуникации. Торговые, но это коммуникации. Между Старым и Новым Светом.

И мы в XIX веке вдруг обнаружили, что мы мир-то открыли. Поняли. А скорость разогналась. Мы попытались в космос. В космос пока вот не получилось. И мы с этого разгона ушли в параллельную среду обитания и, по большому счету, начали строить новую вселенную. Это новая вселенная – параллельные миры. Новая вселенная, которая является безграничной совершенно, дает человечеству возможность расширяться, и двигаться, и коммуницировать там. И вот это является основной ситуацией.

Так же как в прошлое доисторическое время, у нас появилась возможность распространения новости мгновенно. В доисторическое время ты жил в пещере, которая была твоим ареалом обитания. Ты сказал: «Эй, закончилось мясо!». Все услышали. А вот сейчас любая новость может быть транслирована неограниченному количеству людей, глобально распространена.

Что еще очень важно? Что на этот момент нам не нужно потребления энергии. Это очень важно. Когда человечество насчитывало всего лишь миллион людей, оно для выживания тратило такое же количество энергии, что сейчас. Количество затраченной энергии очень важно. Человек, привязанный к глобальной сети, для всего этого тратит достаточно мало энергии.

Революция мгновенных коммуникаций: событие мгновенно становится известным; мускульная энергия человека и животных в энергетическом балансе цивилизации уменьшается; средства массовой информации и коммуникаций становятся мгновенно доступными, то есть не лимитированными.

Кто примерно понимает, что такое рост и точки сингулярности, видит, что мы практически эту точку прошли. То есть мы идем практически в бесконечную точку коммуникаций. Происходит падение традиционных медиа.

Теперь рассмотрим что, собственно, в этой новой среде обитания у нас существует? В новой среде обитания существует контент. Что такое контент? Многие понимают под понятием «контент» какой-то мультимедийный контент или информационный контент. Нет, контент – это все, что наполняет эту среду. Что бы ни наполняло среду, это есть контент. Дальше вопрос, какой он. Это момент творческой мысли. У нас понятие творческой мысли или креатива означает, что это какой-то художник или дизайнер – вот он творческий, а все остальные не творческие. Нет. Любая мысль является произведением творчества, даже если она скопирована откуда-то, доработана – она может быть удачной или неудачной – все равно она является элементом собственно творчества. Любая мысль.

Соответственно, виды контента. Это тексты; графика: фото, кино; мультимедиа: аудио, видео; приложения. И, наверное, что-то будет далее. Скажем, что такое контент в цифровой среде? Если мы возьмем какой-нибудь простой момент, связанный с музыкой, то практически вся сейчас музыка перешла на цифровую среду.

Что происходит с такими платформами, как YouTube, если вы знаете или не знаете? YouTube стал большущей платформой для нескольких миллионов креаторов. Популярные креаторы на YouTube на сегодняшний день – молодые ребята, которые имеют миллиарды подписчиков, могут зарабатывать и зарабатывают на сегодняшний день от 50 до 500 тысяч долларов в месяц наличными, заключают сделки. Вот одна из последних сделок: компания «Мэри Кэй» заключила контракт на пять миллионов долларов с девочкой, которая завязывает косички и показывает, как краситься. 15 лет девочке. Но у нее миллиард просмотров, и это является более эффективным, чем какая-то реклама на столбе или в телевизоре, на мертвом языке и все прочее.

Компания «Мейкер Студио», четыре года назад созданная двумя молодыми людьми, получила через год 150 миллионов долларов наличными от YouTube и почти за миллиард была продана месяц назад «Уолту Диснею». В компании «Мейкер» работают сейчас 67 тысяч креаторов со всего мира. Работают – это означает, они существуют и кормят свои семьи на то, что они получают.

То есть это данность, которая, скажем, людям в традиционных СМИ-медиа непонятна. Просто вообще непонятна. И они не понимают традиционные медиа, вот эти молодые ребята по 17-18 лет.

Происходит цифровое направление коммерции. Это не только коммерция в виде электронных продаж, а все начинает двигаться в сторону собственных медиа, и вокруг собственных медиа начинают формироваться собственные экосистемы, контенты и другие ценности, вокруг твоего, скажем, детища, будь это бренд, будь это компания или канал коммуникации.

Мы возвращаемся к теме социальных сетей. В свое время Маршалл Маклюэн, очень хороший, один из ярчайших провидцев, назвал это большой деревней. И правильно, это большая деревня, даже можно называть большой пещерой. То есть что такое социальная сеть? Это как в большой деревне, когда коммуникации были простые. Совершенно простые. Ты встал на лобное место, огласил что-то, и все узнали. Все. Существует множество социальных сетей, которые объединяются по профессиональным, гендерным, социальным или по каким-то территориальным признакам.

Если мы смотрим одни из последних данных, то видим, как драматически меняется история в социальных сетях, мы видим, как меняется социальный Media Landscape. Мы видим, как традиционные медиа меняются, из так называемой «эгосистемы» они формируют экосистему вокруг твоих каналов контента и всего прочего. Мы видим, как централизованное медиа идет в открытую экосистему открытого контента. Мы видим, что одни из последних независимых медиа начинают проигрывать совершенно другим, то есть взаимозависимым медиа. Это очень важно, потому что новые медиа являются некими медиа, которые спускали сверху. Вот есть какой-то там канал, который сверху поливает информацией и спускает вниз, а интерзависимые медиа – это медиа, которое зависимо от нас всех, дает совсем другие знания. Это экосистема социального телевидения, то есть мы смотрим, как она развивается.

К чему мы идем, допустим, в России, наконец-то? Мы видим, что в апреле 2012 года «Яндекс» побил «Первый канал». В 2013 году убыток «Первого канала» составил один миллиард рублей при 3,8 миллиарда рублей госдотаций и при выручке 29 миллиардов рублей. А прибыль «Яндекса» за 2013 год составила 14 миллиардов рублей при выручке больше, чем выручка «Первого канала». Прямо понятно, что затраты и опексы так называемые у «Яндекса» ничтожны по сравнению с ведущим телеканалом. То есть ведущие телеканалы у нас сейчас проиграли, стали контролировать меньше 50% рынка по сравнению с маленькими нишевыми каналами. Маленькие нишевые каналы, которые начали откусывать все большие куски, являются, в первую очередь, каналами, начинающими вещать не только традиционным способом, а которые идут, условно говоря, в открытый доступ и совершенно в другой цифровой среде.

На других территориях это проходило быстрее. Где-то технологически, где-то общество было более готовым. Допустим, Южная Корея. Это маленькое государство, большое население, быстрее можно было охватить, покрыть и все изменения произошли очень быстро.

Факты социальных сетей, коммуникаций. Поколение миллениума уже не видит разницы между общением в соцсети и другим. У них нет понятий «ты сидишь на сайте» или «зайду в Интернет». Для них это естественная вещь, точно так же, как для нас естественно электричество. Электричество существует сто лет. У меня бабушка еще рассказывала, как они при лучинке жили, когда протягивали это электричество. Кто-то помнит, когда еще телевизора не было, а кто-то еще помнит, когда телефона не было в квартирах, а уж мобильных тем более. Нынешнее поколение родилось в цифровой среде, и для них эта среда является естественной, и для многих она является более даже предпочтительной. Для них это естественная вещь, это данность. Если ничего с ними не происходит, ничего плохого не происходит, это данность, это такое развитие, что мы их назад уже не затащим, так же как и бабушка нас не затащит в мир, где нет электричества. Не затащит. Хотя, может быть, это было прекраснее, чище: лучина, восход солнца, спать лег, с солнцем встал.

Вот за последний год каждая третья семья в США образовалась посредством социальных сетей. Данность. Для молодых поколений она будет дальше формироваться, причем формироваться глобально. Я, молодой человек, встретил кого-то на другом конце Земли, в другой стране. У них нет границ. Это очень важно для государственных изменений, потому что я уверен, что через 10-15 лет понятие государства перестанет существовать. Но это будет отдельная тема, когда я уже буду, наверное, на пенсии.

Сейчас у нас есть Google Glass. Или линзы, которые пока имеют только прототипы, потому что мы не понимаем, как они будут питаться. Вопрос будет решен, будут питаться от энергии человека, разумеется, никакой больше другой здесь не будет энергии, это естественная вещь. Мы понимаем, что даже в Google Glass уже есть возможность акцептовать платежи автоматически своей мыслью.

Созданы прототипы управления интернетом посредством человеческой мысли. Создаются компьютеры или прототипы управления машинами, самолетами силой мысли. Вот у меня будет форум на следующей неделе, и приезжает профессор Гонконгского PolyUniversity, он возглавляет глобальную группу по созданию искусственного интеллекта. Как будто читаешь какую-то фантастику. Мы понимаем, что в недалеком будущем мы ничего не будем искать, все будет доступно через Big Data, через твое сканирование поведения. Задача любой среды в данном случае, чтобы ты не успел еще подумать, а тебе это все уже было предложено, и ты даже это оплатил. Это все будет возможно.

Теперь мы вернемся к теме медиа.

Метаморфозы. Как было в доисторическое время. Вот человек встал, крикнул что-то на лобном месте, триста человек его услышало. Больше уже нет. Почему? Потому что дальше уже пошла техника. Коммуникации принуждали человека усилитель делать, чтобы кричать. Но он начал изобретать, то есть изобретать, как коммуницировать. Не здесь и сейчас, а посредством: вот меня сейчас нет, я должен что-то оставить или как-то передать. Пошла наскальная живопись, пергаментные свитки, берестяные грамоты – это все методы коммуникаций. Это не проявление себя, а это методы коммуникаций, это делается только для коммуникаций. Книги в Китае, в Европе Гуттенберг – это инновации для коммуникаций.

Что произошло, как мы получили первое медиа? Это опять-таки продукт инновации. Распространили газету. Газета – это листочек, названный по имени итальянской монетки, за которую первые листочки распространялись – газета. Взял вот эту газету и распространил на расстояние триста километров – первая дистрибуция. И так мы увидели The Times. Мы можем говорить, что это первое средство массовой информации.

Но мы должны понять, что такое медиа вообще. Медиа – это индоевропейский корень, это означает на всех языках одно и то же: посредник. В один момент медиа начало преломлять, искажать, добавлять, редактировать, менять и уже перестало быть посредником, а стало, скажем, кривым зеркалом. Мы свидетели пика медийных турбулентностей, когда не понимаем, где что. И в этой турбулентности медиа будет уходить в игровые реалити-шоу.

Семь основных медиа, как они были. Печатные в XV веке, звукозапись, кинематограф, радио, телевидение, интернет-медиа, мобильные даже медиа с 2000 года. Была эволюция медиа в XX веке, эволюция радио, телевидения и развитие рекламы в медиа и в новых медиа, эволюция печатания, мирового пространства коммуникации.

Что вот прошло после 2000 года – это зарождение новой среды обитания, новой New Media Space, когда медиа дало возможность коммуницировать здесь, везде и сейчас. Когда ты привязан к Интернету, к компьютеру, куда-то должен пойти, сесть, открыть, войти, набрать что-то. Смартфоны дали нам возможность постоянно быть в коммуникации, постоянно быть включенным, постоянно быть онлайн, постоянно иметь возможность получать и быть полученным. То есть вот это и есть зарождение новой среды, которое мы видим сейчас.

Какие произошли метаморфозы? Мы увидели, что традиционные медиа стали делиться на две вещи. «Я-медиа» – у меня может быть 30 подписчиков, читателей моих. Может быть 30 тысяч, может быть 30 миллионов, или может быть несколько даже, под миллиарды, как мы видим в YouTube какие-то взрывы. Так становятся «Я-медиа». У людей может быть подписчиков, которые получают его новость, больше, чем у любого традиционного СМИ сегодня или чем у большинства традиционных СМИ.

Сила влияния недооценена. Я первый раз увидел силу влияния, когда году в 2009 мне для сотрудника нужно было найти квартиру. За три минуты мы получили три варианта квартир. В 10 часов я разместил объявление у себя, в 12 часов он уже заехал в квартиру. Никакие «Из рук в руки» не сравнятся с этим. Все, что нужно, – сделать маленький пост, и мы получаем все, что есть.

Социальные сети, комьюнити – все они помогают существованию понятия, в метаморфозе медиа «Я-медиа» и позволяют им точно так же монетизировать свою ситуацию. Многие из них, как я сказал, «ютубовцы», эти звезды YouTube монетизируют достаточно успешно. В топ-10 YouTube, кстати, три российских. Помимо Russia Today, которая обогнала в цифровой среде все каналы западные – CNN и BBC – в шесть раз. Рейтинг Russia Today нереальный. И помимо Russia Today, еще двое молодых ребят, сообщество молодых ребят. Мы там занимаем достаточно места, мы можем это сделать, умеем это сделать. И вот эти молодые ребята достаточно оригинальны, потому что в открытой экосреде ты по-честному конкурируешь. То есть ты не украл что-то, а потом пошел на канал или там поставил на радио.

Чем это важно? Если традиционные медиа пытаются впихать в нас информацию, то здесь мы – часть этой среды. Поэтому ROI (return of investment, это возвратные инвестиции) означает здесь return of involvement, то есть возврат на твое участие. Ты вовлечен в это все настолько сильно, что сам являешься медиа или отражателем этого медиа.

Мы понимаем, что завтра (я думаю, что не больше трех лет осталось) традиционные телеканалы станут просто кнопкой на смартфоне. Бюджеты на продвижение будут сильно урезаны. Молодые ребята будут быстрее обходить, потому что те неповоротливые совершенно. А почему это произойдет, сейчас скажем.

И основная метаморфоза также и в том, что сейчас создаются собственные медиа. Их начинают создавать практически все бренды. Скажем, вот второй бренд компаний FMCG AB Interbrew – 75% всего своего бюджета на традиционные медиа они сняли и строят свои собственные медиа, коммуникации.

Пионером здесь был Red Bull Media, который снял все свои бюджеты и начал строить четыре основных коммуникационных канала со своей средой. Он решил, что его потребитель – это любитель экстрима, любитель экстремальной жизни, наблюдатель за экстремальной жизнью. Они выбрали это – от жесткого экстрима до мягонького экстрима. У них разные каналы со своей аудиторией. Мы знаем, что прыжок из космоса, который сделал Баумгартнер, обошелся Red Bull в 11 миллионов: 7 миллионов долларов – технический подъем, ракеты, носители и все прочее, 4 миллиона долларов – гонорар Баумгартнеру и легкий маркетинг. Одна реклама Super Bull в Америке стоит 3,5 миллиона долларов. Минута рекламы. То есть 11 миллионов – это три минуты рекламы Super Bull. Но мы понимаем, какой эффект (coverage) сделала Red Bull с этим прыжком: она покрыла все, она поимела колоссальное влияние.

Но что еще важно, что Red Bull Media на сегодняшний день по капитализации догнала сам Red Bull. Они не стали тратить эти деньги, относя их, условно говоря, на телевидение или куда-то, а они их начали инвестировать в собственный продукт, и они создали колоссальный совершенно собственный, независимый продукт и продолжают развиваться. Этот продукт позволил им – внимание! – если они сейчас продают 7 миллиардов баночек в год по определенной цене, то они хотят к 2020 году увеличить почти в два раза цену на баночку и увеличить в два раза ровно – 15 миллиардов – количество продаваемых баночек в год. Чем? Рекламой. Ну, Red Bull Media. Это собственное медиа. Вот это называется факт. То есть FMCG-компании – это основные рекламодатели. Вот вторая компания – AB Interbrew сняла – 75% от общего количества и я думаю, что завтра она снимет остальное.

Почему рухнут телеканалы? А кто им деньги даст? У них не будет денег. Может, социальные телеканалы, пакеты государство будет доставлять через кабели, но мы будем понимать, что рекламодатель не будет заинтересован в этом, потому что это будет уходить на деревню, куда-нибудь в тундру, потому что молодое поколение не будет смотреть эти социальные каналы, ну просто не будет смотреть. Покупатели не будут смотреть, потому как нет рекламодателя.

Это как примерно работает собственное медиа сейчас, экосистема собственных медиа. Дополнительные возможности: создание собственных социальных сетей по принципу собственных медиа; управление краудсорсингом; управление поведением людей, основывающихся на восприятии по образцам.

Что будет, допустим, в каком-нибудь Новосибирске или Екатеринбурге? Возьмем молочную фабрику. Найдя коммуникации со своей средой, она будет понимать: ага, столько-то молодых мам, вот у них тогда-то родятся дети, тогда примерно столько-то нужно будет каждое утро детского питания, ребенок растет, они следят. Фабрика будет работать спешно, она будет понимать, кому какой продукт нужен, где, как, не по замерам, а четко, через контакты со своей средой, если наладит, она будет четко понимать эту реакцию возврата и все прочее. Не только фабрика молочная, любая, ей нужно будет иметь свои собственные медиа. Не каждая структура может себе, как Red Bull, позволить собственные медиа с собственными группами, но, соответственно, будут какие-то серьезные кластеры. Вот мы сейчас думаем о создании таких креативных новых цифровых кластеров, которые могут делать работу именно при помощи собственных медиа для региональных структур.

Итог – кто победит: старые медиа, новые медиа? Кто как победит? Все говорят: «Ну как же! Все равно останутся старые медиа. Вот вы говорили о том, что телевидение убьет театр, а театр живет». Я всегда говорю совершенно спокойно: убери подпорку из государственного бюджета у театра, и этот труп упадет с большим грохотом. Все. Его нет. Он живет исключительно за счет поддержки колоссальной нашими налогами в виде государственных дотаций и льгот любому театру. В Европе в ряде стран отказались от дотации театрам, и вы можете приехать сейчас в какую-нибудь любимую Ниццу, пойти в театр и посмотреть, как в маленьком каком-то непонятном помещении национальный театр играет какую-нибудь постановку Шекспира в трениках, потому что на декорации у них нет денег. Собственно, это все ушло туда, куда оно должно было и уйти, потому что это прошло, неинтересно. На сегодняшний момент существуют другие формы, которые живут. Это естественный путь развития.

Нельзя сказать, что «Я-медиа» или старые медиа победят, потому что не победят ни новые, ни старые, потому что будет только два вида медиа. Под новым всегда понимались цифровые онлайн-медиа. Будет только два вида. Даже это не медиа. То есть мы называем их «Я-медиа» и собственное медиа, используя «медиа» как общее слово, как ксероксом называется любой копировальный автомат. Но это будут собственные каналы коммуникаций. Медиа не будет как такового.

Ранее я сказал, что государства не будет. В новой коммуникационной среде – что такое основа государства? Основа государства на сегодняшний момент – это то, что в Сибири или в какой-то другой стране, выбирали из 30 тысяч человек делегата, посла, отправляли его в столицу, который будет представлять и голосовать за них. Их средством коммуникации с государством и представительства в государстве будет вот это выбранное, избранное, доверенное лицо. На сегодняшний день в цифровой среде он не нужен. Ты можешь в цифровой среде высказать свое мнение четко, у тебя будет точно твой IP, телефон, личность. Мы все знаем, кто, что, чего. Доля вероятности гораздо меньше, чем доля вероятности ошибки на выборных урнах.

Но это большая проблема. Это большая социальная проблема. Во-первых, еще не готово общество. Не готово общество хотя бы потому, что, скажем, новая коммуникационная среда и новые решения – это все прекрасно, но они имеют вторую, обратную, сторону – социальные взрывы. Почему? Сокращение рабочих мест. Сегодня, например, «Сбербанк» готов сократить до 300 тысяч, 280 тысяч сотрудников. Вот я платежи все свои делаю с телефона. Мне не нужно идти в отделение банка, открывать сберегательную книжку, я спокойно коммуницирую через любые платежные системы. Значит, 280 тысяч можем закрыть. Что такое 280 тысяч? Это значит 3 миллиона квадратных метров офисных помещений, это значит еще 200 с лишним тысяч людей, которые обслуживают эти офисные помещения. То есть 500 тысяч на улицы – джинкс! Если мы будем говорить о так называемом we-government, мы получаем очень большую серьезную вещь: люди, которые не нужны, теряют работу, ничего делать они больше не умеют, и, соответственно, будет большой социальный взрыв. Когда-то этот социальный взрыв каким-то образом произойдет. Добро пожаловать в этот мир.

Мы связаны в этом гиперсвязанном коммуникационном мире и лишаемся того, что имели все наши предки. Все наши предки, бабушки и дедушки, имели какую-то большую задачу, цель: летим в космос, побеждаем в войне. Какая-то цель, которая объединяет, укрепляет – «Мы дружим против кого-то». В этом мире целей нет. Это новый вызов, связанный с тем, что каждый сам по себе. Каждый сам по себе – это естественная вещь для постиндустриального общества, которое дает именно вопрос креативной экономики, к чему мы сейчас тихонечко подойдем.

Креативная экономика – это очень важный момент. Только молодые ребята (вот эти «ютубовцы») еще каким-то образом, возможно, готовы к этой креативной экономике. Но не все мы.

Вот что такое креатив? Это способность индивидуума творить. В индустриальном обществе токарь выучился точить детальку, вот он всю жизнь точит эту детальку одну, и ему говорят: даже не думай на секунду на миллиметр отступить. Формовщик формует пресс, ему говорят: даже не думай о другой форме. Есть рациональное предложение, он его подает, где-то его, может быть, утвердили, на миллиметр сместили, и опять – «даже не думай куда-то». Постиндустриальное общество означает, что каждый будет вынужден думать каждое утро, каждый вечер о том, как существовать, как выживать, как двигаться дальше, как его новый продукт, сервис, услуга должна быть масштабирована, то есть каждый сам по себе. Это сильное изменение.

Мы вообще живем в эпоху турбулентности, когда меняется монетарная система. Конечно, деньги будут переставать существовать как таковые, бумажные, и электронные потом тоже, достаточно резко. Меняется система государств, я думаю, даже не будет границ, и новое молодое поколение как раз идет к тому, что оно не понимает границ. Образуется течение, которое называется global nomad, глобальные кочевники. Человек уже не понимает, что мир вот такой, у него нет границ, визы его не пускают, он уже начинает путешествовать. Молодые люди по 18-19 лет не понимают, они берут рюкзак, месяц в Гонконге поработали, месяц в Сингапуре, куда-то перешли. Следующая вещь: они не хотят I – me – mine, они не хотят иметь ничего. То есть мы после войны хотели иметь квартиру, две-три машины, пять велосипедов, сто пар обуви, сумочек пятьсот – все мы хотим иметь, нужно, не нужно – все хотим иметь. Они не хотят ничего иметь. Они хотят иметь шорты, майку. Они машину не хотят иметь, они возьмут рент, потому что они переедут куда-то, они не хотят иметь в собственность квартиру, им это не нужно совершенно, они взяли рент. Они шерят, потому что это поколение шеринга. Одни шерят идеи, другие – вещи. Авторское право (копирайт) себя изжило в данную эпоху, оно не может быть в постиндустриальном обществе или, по крайней мере, в таком виде совершенно точно. Поэтому они шерят, они путешествуют, они думают, они каждый сам по себе. Это совершенно другой человек. Создало ли это постиндустриальное общество, или помогла вот эта новая среда обитания? И то, и то, наверное.

Соответственно, для чего нужен креатив? Креатив необходим при создании контента, потому что он является единственным наполнением вот этой новой среды. Креатив является основой вот этих верных коммуникаций. И, собственно, креатив плюс новая среда обитания – это и есть новая креативная экономика. Согласно докладу Мирового банка, 46% мировой экономики уйдет в цифровую среду. По 2025 год. На сегодняшний момент уже порядка 10% мировой экономики находится в этой среде. Всего лишь через десять лет половина мировой экономики будет находиться в этой среде. Соответственно, люди будут работать, смотреть, будут создаваться профессии, не существующие сегодня, существующие сегодня профессии будут умирать, отодвигаться, потому что в этот момент пойдет 3D-принтинг. Не тот, который мы сейчас видим, когда вот эта струйка пластмассы делает какую-то обезьянку, а будут другие модели.

Я могу быстро рассказать, как сейчас разрабатываются возможности российской IT-индустрии выйти на глобальные рынки, что-то сделать, показать именно благодаря этой системе новых коммуникаций и, в общем-то, потоков коммуникационных.

Что имеем сейчас мы в IT-индустрии? Мы имеем на сегодняшний день (по последнему году) 5,5 миллиардов долларов экспорта в IT-индустрии. Кажется, это большие суммы – 5,5 миллиардов долларов. На самом деле, это копейки, это несерьезно совершенно. Потому что, к примеру, если мы возьмем Корею, мы знаем, там сейчас бум корейской музыки – называется k-pop, то экспорт корейской музыки – семь с половиной миллиардов. То есть мы – половина от корейской музыки. Наша IT-индустрия, включая «Яндекс». А должно быть в 2020 хотя бы десять. Мы должны корейскую музыку догнать.

Я говорил с Никифоровым, министром. Говорю: «Николай Анатольевич, смотрите, вы министр связи и массовых коммуникаций, да? Ну, связь у вас, понятно, это вот оптика, спутники, IT-парки, железяки, да? И есть у вас, конечно, Алексей Волин, зам по телевидению. А массовые коммуникации? Вот сейчас в России уже три миллиона человек зарабатывает, живет и содержит семьи вот в этих массовых коммуникациях, которые происходят в цифровой среде. Вот там что-то происходит. Кто у вас за это отвечает?». Выясняется, что никто не отвечает. И ничего не знает, потому что у нас IT – это такие люди, которые что-то закончили – физтех, Бауманку – они что-то пишут, какие-то кодеры, и, если они не служивые, при ближайшем получении предложения тут же улетают в Силикон. Все.

Что такое технопарки? Технопарки у нас – это хозяйство, а на самом деле это real estate business. То есть мы построили технопарк, сдали его в аренду. Но, так как есть государственная программа поддержки, мы сдали почти задаром или бесплатно помещение какому-нибудь стартаперу, который сидит в этом технопарке и делает аутсорсинговую работу для американцев, получает пэйпэлом деньги, не платит ни налогов, ничего. Как только вдруг у него что-то выстрелило, его тут же на следующий день нет или в этом технопарке или в России вообще. Мы делаем вот это пушечное мясо, гордимся этим, но пушечное мясо как только начинает зарабатывать, уезжает за рубеж, ничего не оставляя, все эти компании являются резидентами Дублина или еще чего-то, платят налоги там – бред сивой кобылы. Слушайте, вот за такую политику нужно, конечно, спросить, и не раз. Поэтому какой же может быть экспорт всего этого?

Соответственно, что мы предлагаем? Вот есть такой сектор, называется Media Entertainment Sport, мы его обозвали MES. Он занимает на сегодняшний день практически 90% всей даты. Почему?

Что такое дата-хранилище? Возьмем понятный всем телесериал (одна серия – 45 минут в формате 4K), который запущен с 1 июня, весит 8 терабайт. Вот студия «Мейкер», о которой я говорил, эти молодые ребята, которые сделали и продались почти за миллиард «Диснею», где 67 тысяч креаторов, она делает 90 тысяч часов контента ежемесячно. То есть миллион часов контента в год. То есть это, знаете, какая емкость? Так это просто одна студия. Если взять библиотеки, которые переводятся в эти каналы, все телевизионные компании и прочие бродкастеры, взять создателей еще чего-нибудь, это колоссальная нужда в колоссальной емкости. А что такое трансляция футбола, как это идет сейчас в 4K? Ну, слушайте, трансляция – это тяжелейший контент, любая остальная дата ничтожна по сравнению с этим. Все переписки, смс наших мобильных операторов не поместятся в одну телесерию. Вся дата медицинская, сводок ГИБДД – это все тексты какие-то. Даже если медицинскую взять флюорографию или все прочее – это меньше, чем «Инстаграм» один будет, со всеми фотками, разумеется. Соответственно, это все несерьезный контент. Тяжелейшим контентом является Media Entertainment Sport, состоящий из трех секторов, – спорт, телесериал, песенки.

Плюс этих секторов, знаете, какой? Примерно 700 миллиардов долларов – Sport. Если мы возьмем Media и Media Entertainment, то в 2017 году только рынок США будет давать 600 миллиардов, Япония – 200 миллиардов, Китай – 200 миллиардов, ну и так далее. Два с лишним триллиона долларов. Если мы суммируем со спортом, то MES на сегодняшний день занимает три триллиона долларов. Рынок. Колоссальный рынок. Три триллиона долларов.

Мы решили сделать такой новый шелковый путь. Это новая стратегия для того, чтобы сделать дата-центры.

Что может российская индустрия предложить? Три пути. Это хранение, это качество обслуживания, это выгодное ценовое предложение. Если мы примерно возьмем хотя бы 3% от Entertainment, 2% от Global Media и 12% от Sport, потому что в спорте мы являемся одной из основных лидирующих стран, поэтому мы можем здесь очень много диктовать, то мы в принципе можем при первой прикладке уйти на сто миллиардов.

Географически мы в очень интересном положении. Дата-центры у нас будут находиться в зоне мерзлоты. «Н+» построил сейчас дата-центры на Красноярской и Иркутской ГЭС внутри земли, внутри электростанции, в холоде. Колоссальные деньги экономятся на охлаждении дата-центров. А так как источник энергии рядом, то себестоимость этих дата-центров настолько мала, что она почти в пять раз ниже дата-центров в Сингапуре, в Гонконге, в Пало-Альто, где температура +30. То есть предложение наше настолько интересно и выгодно, что мы в этом можем серьезно соперничать. Мы можем монетизировать эту историю.

Дальше, мы можем это не только поставить. Можно поставить и в Канаде, и в Гренландии. Но у них нет кодеров, у них нет специалистов IT. И вот тут наши специалисты могут как раз вокруг этих дата-центров, построив технопарки (сейчас у нас 300 технопарков, построенных бездумно), обслуживать вот такие задачи. И, собственно, цена.

Примерно так сейчас выглядит коммуникационная история. Это будет выгодно, интересно.

Развивающемуся рынку Азии сегодня не хватает 500 тысяч кодеров. Мы можем им их предложить, но мы их не продадим, а отдадим под программы.

Планы такие. Монетизировать и показать именно коммуникационную среду. Потому что на сегодняшний день 70% всех коммуникаций в мире происходит на тему MES – Media Entertainment Sport. Чемпионат по футболу, умер Майкл Джексон, вышла новая «Игра престолов». Все, что происходит, весь этот шум, эффект создаются именно вот этими тремя секторами. Так как в Media это еще коммуникации, в Entertainment – это игры, а игры сейчас набирают силу и они начинают сливаться с реальностью, игровая история, то эти три сектора растут с каждым днем. Соответственно, коммуникационные потоки и вот эти все коммуникационные движения могут идти через потоки, которые я нарисовал. Мы их можем встречать и увеличивать наш доход экспорта от IT-индустрии. Вот примерно так. Это уже практические моменты.

Есть форум, который мы образовали, мы делаем его четвертый год. Третий был международным. Мы сделали такую платформу, где мы не только говорим о том, что будет завтра, не только о секторе Media Entertainment Sport (который мы пытаемся поженить с IT и познакомить их друг с другом). Мы еще пытаемся сделать так называемые «духовные скрепы». Мы пытаемся как-то познакомить с современной культурой Азии. Именно с современной. Почему? Потому что очень важен аспект деловых переговоров. Вот мы встретились, кто-то встретился из вас с филиппинцем, бизнес накладывает обязательства, ну вот вы сели, а разговаривать не о чем. Если мы сели с французом, с итальянцем, с англичанином, мы начнем разговаривать о моде, о машинах или еще о чем-то, мы чего-то найдем. С филиппинцем – не о чем. Мы скажем: «Как прекрасно у вас на Бали!». Он ответит: «Бали – это Индонезия». Как-то так, да? И, собственно, не о чем говорить, а важно начать. Допустим, в Японии вообще нельзя говорить в первую встречу о бизнесе. Ты должен идти в ресторан, пить саке или не пить саке, но общаться, говорить и все, просто о бизнесе – нет, нельзя говорить, запрещено. Вот поэтому ты должен о чем-то говорить. Мы пытаемся как-то показать, что происходит.