Н. Носов. Автомобиль

Когда мы с Мишкой были совсем маленькими, нам очень хотелось пока­таться на автомобиле, только это нам никак не удавалось. Сколько мы ни просили шоферов, никто не хотел нас катать. Однажды мы гуляли во дворе. Вдруг смотрим — на улице, возле наших ворот, остановился автомобиль. Шофер из машины вылез и куда-то ушел. Мы подбежали.

Я говорю:

• 
  Это «Волга». А Мишка:
  
• 
  Нет, это «Москвич».
  
• 
  Много ты понимаешь! — говорю я.
  
• 
  Конечно, «Москвич»,— говорит Мишка.— Посмотри, какой у него капор.
  

• 
  Какой,— говорю,— капор! Это у девчонок бывает капор, а у машины капот! Ты посмотри, какой кузов!
  
• 
  Мишка посмотрел и говорит:
  
• 
  Ну, такое пузо, как у «Москвича»!
  
• 
  Это у тебя,— говорю,— пузо, а у машины никакого пуза нет.
  
• 
  Ты же сам сказал «пузо».
  

• 
  «Кузов», я сказал, а не «пузо»! Эх, ты! Не понимаешь, а лезешь! Мишка подошел к автомобилю сзади и говорит:
  
• 
  А у «Волги» разве есть буфер? Это у «Москвича» — буфер. Я говорю:
  

Мишка потрогал бампер руками и говорит:

— На этот бампер можно сесть и поехать.

• 
  Не надо,— говорю я ему. А он:
  
• 
  Да ты не бойся. Проедем немного и спрыгнем.
  

• 
  Садись скорей! Садись скорей! Я говорю:
  
• 
  Не надо! А Мишка:
  
• 
  Иди скорей! Эх ты, трусишка!
  

• 
  Я спрыгну! Я спрыгну!
  
• 
  Не надо,— говорю,— расшибешься! А он твердит:
  
• 
  Я спрыгну! Я спрыгну!
  

— Не смей! Смотри, сейчас тебя машина задавит!

Люди на тротуаре останавливаются, на нас смотрят! На перекрестке мили­ционер засвистел в свисток. Мишка перепугался, спрыгнул на мостовую, а руки не отпускает, за бампер держится, ноги по земле волочатся. Я ис­пугался, схватил его за шиворот и тащу вверх. Автомобиль остановился, а я все тащу. Мишка наконец снова залез на бампер. Вокруг народ собрался. Я кричу:

— Держись, дурак, крепче!

Тут все засмеялись. Я увидел, что мы остановились, и слез.

— Слезай,— говорю Мишке.

А он с перепугу ничего не понимает. Насилу я оторвал его от этого бампе­ра. Подбежал милиционер, номер записывает. Шофер из кабины вылез — все на него набросились:

• 
  Не видишь, что у тебя сзади делается? А про нас забыли. Я шепчу Мишке:
  
• 
  Пойдем.
  

Потом Мишка говорит:

— Штаны — это ничего, зашить можно, а коленки сами заживут. Мне вот
только шофера жалко: ему, наверно, из-за нас достанется. Видал, милиционер
номер машины записывал?

Я говорю:

• 
  Надо было остаться и сказать, что шофер не виноват.
  
• 
  А мы милиционеру письмо напишем,— говорит Мишка.
  

«Дорогой товарищ милиционер! Вы неправильно записали номер. То есть, Вы записали номер правильно, только неправильно, что шофер виноват. Шофер не виноват, виноваты мы с Мишкой. Мы прицепились, а он не знал. Шофер хороший и ездит правильно».

На конверте написали:

«Угол улицы Горького и Большой Грузинской, получить милиционеру».

Запечатали письмо и бросили в ящик. Наверно, дойдет.

Г. Юрмин.

Любопытный мышонок.

В большом городе был гараж, где отдыхал после работы автомобиль «Москвич».

И никто, даже сам «Москвич», не знал, что в углу гаража в тесной норке поселилось целое мышиное семейство: папа-мышь, мама-мышка и их дети, ма­ленькие мышата.

Днем они сладко спали, а к ночи просыпались и принимались за дела.

Папа брал в лапку авоську и бежал за продуктами (что поделаешь — семья!), мама хлопотала по хозяйству, а дети, как все дети на свете, играли и шалили.

— Милые мышатки,— не уставала повторять мама,— никогда не выбегайте из норки: в гараж частенько заглядывает кот.

• 
  Кот? Какой кот? — пискнул самый маленький мышонок. Он был страшно любопытный и вечно задавал вопросы.
  
• 
  Ой,— испугалась мама,— тише! Кот — самый злой на свете зверь: зубы у него острые, лапы когтистые, хвост длиннющий, уши чуткие и глазищи, как фонарищи. Больше всего на свете он любит лакомиться мышатиной. От него уже однажды пострадала твоя бедная бабушка. Умоляю: берегись этого зло­дея!
  

Но мышонок был из всех неслухов неслух. Только мама отвернулась, он выскочил из норки.

Глядит, из темноты на него уставились чьи-то громадные блестящие глаза.

Мышонок испугался и уж скорей хотел юркнуть обратно в норку.

Но ведь это был на редкость любопытный мышонок, и он не убежал, а дрожащим голоском спросил:

• 
  Скажите, пожалуйста, у вас есть хвост?
  
• 
  Нет у меня хвоста,— услышал он в ответ.
  
• 
  А усы?
  
• 
  И усов нет.
  
• 
  А когтистые лапы?
  
• 
  Тоже нет.
  
• 
  А мышат вы едите? — робко поинтересовался мышонок.
  
• 
  Ни-ког-да!
  
• 
  Вот здорово! Значит, вы не кот?
  
• 
  Конечно, нет. Я — автомобиль.
  
• 
  Ав-то-мо-биль?.. Нет, мама про вас никогда не рассказывала. Но все равно, раз вы не кот, давайте играть в кошки-мышки.
  
• 
  Не могу, мышонок, мне очень хочется спать.
  
• 
  Ха-ха-ха! Да кто же по ночам спит? Разве вам дня мало?
  
• 
  Странно. Может быть, это у мышей заведено днем спать, а я днем рабо­таю: по дорогам взад-вперед бегаю, людей развожу.
  
• 
  Ну, тогда сказку расскажите! Я страх как люблю сказки!
  
• 
  Вот непонятливый мышонок! Я же говорю, мне спать пора. Приходи завтра — у меня выходной. Тогда посмотрим, может, и расскажу.
  

• 
  Доброй ночи, дядя автомобиль! — сказал вежливо мышонок.
  
• 
  Мяу! — услышал он в ответ.
  

— Мамочка, ко-о-от! — не своим голосом завопил мышонок и заметался

Но тут в темноте, на счастье, вспыхнули глаза автомобиля.

— Кто там кричит? Ба, никак мой сосед в беде?! Скорей прячься сюда! —
сказал автомобиль и приподнял крышку своего мотора, а когда мышонок юркнул в щелку, автомобиль мигом захлопнул крышку и прищемил коту хвост.

Уселся мышонок на ещё теплый от недавней работы автомобильный мотор, отдышался, успокоился, даже умылся лапкой.

Но скоро этому непоседе надоело быть взаперти, и он захныкал:

• 
  Пустите меня домой, я есть хочу, я пить хочу! Меня мама будет ругать...
  
• 
  Лучше бы, мышонок, тебе немного потерпеть. А то кот у колеса притаил­ся. Только чем бы тебя угостить... Ты что больше всего любишь?
  
• 
  Крупу, сахар, хлеб, маслице,— облизнулся мышонок.
  
• 
  Маслице? Пожалуйста. Его в моем моторе сколько угодно. Ешь на здоровье.
  

• 
  Фи, какая гадость! Разве это масло?!
  
• 
  Вот привередник,— обиделся автомобиль,— настоящее машинное масло ему не по вкусу!
  
• 
  Маши-и-инное?.. А я люблю сливочное.
  
• 
  Такого не держу. Мне масло для чего? Мотор смазывать. Чтобы его части лучше работали. Тут только машинное масло годится.
  
• 
  А вода у вас, дядя автомобиль, тоже машинная?
  
• 
  Кто тебе сказал? Чтобы мотор остужать (ему, бедняге, от работы стано­вится очень жарко), вполне подходит самая обыкновенная вода. Так что пей, не бойся.
  
• 
  Почему ваша вода так скверно пахнет? — ужаснулся мышонок, понюхав жидкость в маленьком круглом стаканчике.— Опять какая-то гадость!
  
• 
  Ну и чудак,— засмеялся автомобиль.— В этом стаканчике вовсе не вода, а бензин. Мышам он, может быть, и ни к чему, зато автомобилям ох как нужен! Нет бензина — стоп, машина! А воду я храню в другом месте — вон под той крышкой.
  
• 
  Это другое дело,— сказал мышонок, вволю напившись водицы из горла большого плоского бачка-радиатора.
  

Ходил, ходил и наткнулся на большой черный ящик с шестью гранеными пробками.

— Это аккумулятор,— сказал автомобиль.

— В нем хранится запас электри­ческого тока. Из ящика он, как по дорожке, бежит по проводам к мотору, чтобы искоркой поджечь в нем бензин. Между прочим, аккумулятор — весьма опасная штука. Так что ты, мышонок, лучше его не трогай. Иначе могут быть большие неприятности.

Но мышонок, как всегда, не послушался. Что поделать, если это был на редкость любопытный мышонок.

— Назад! — закричал автомобиль.— Током ударит!

Но было уже поздно. Раздался сухой треск, вспыхнула голубоватая искра, мышонка что-то дернуло за нос, и он кубарем скатился на землю.

А кот тут как тут.

Был бы у него сегодня отличный ужин, если бы автомобиль вовремя не закричал мышонку:

— Прыгай в мою выхлопную трубу!.. Вот до чего доводит любопытство,—

заметил автомобиль, когда опасность миновала и из трубы выглядывал только кончик мышиного хвоста.

Но неисправимый мышонок вскоре опять принялся за свое:

• 
  А зачем вам эта труба?
  

• 
  Ах, несносный! — удивился автомобиль. Но так как он был вежливым и привык отвечать, если его спрашивают, то он сказал:
  

Он уже вовсю бежал по узкому туннелю и, достигнув его конца, спросил:

— А это что?

• 
  Мой мотор. Только теперь, мышонок, ты смотришь на него не снаружи, как раньше, а изнутри.
  
• 
  А для чего вам мотор?
  
• 
  Как для чего! — удивился автомобиль.— Чтобы крутить мои колеса. У моего мотора четыре цилиндра (в одном из них ты сейчас сидишь), и внут­ри каждого цилиндра, когда мотор работает, вверх-вниз ходит поршень.
  
• 
  Почему он ходит?
  
• 
  Почему-почему!.. Как очутится в цилиндре порция бензина, как при­мчится туда по проводу электрический ток, сразу вспыхивает искорка и раз­дается маленький взрыв (бензин ведь очень легко воспламеняется!). Взрывы по очереди гремят в каждом цилиндре: трах-тах-тах! Трах-тах-тах! (Кстати, именно от этого мотор и трещит во время работы.) И каждый взрыв с силой толкает вниз поршень. Тот самый поршень, на котором ты сейчас так уютно устроился. Поршни ходят по цилиндрам и вращают вал-коротышку. Тот вер­тит другой вал, подлиннее. А уж этот, долговязый, вертит мои колеса. Вот я и еду по дороге.
  
• 
  Все понятно,— вздохнул мышонок,— только про выхлопную трубу все-таки непонятно. Для чего она вам?
  

— Тр-рах-тах-тах! Тр-рах-тах-тах! — затрещал автомобиль.— Тр-р-ревога,

Мышонок и опомниться не успел, как его закружило, завертело, и вместе с дымом от сгоревшего в моторе бензина он пулей выскочил из трубы, пролетел мимо притаившегося кота, прямиком угодив в свою норку.

Автомобиль сразу поехал и колесом придавил коту хвост. Больно стало усатому, взвыл он дурным голосом. А любопытный мышонок из норки гля­дит да приговаривает:

• 
  Так тебе и надо! Так тебе и надо!
  
• 
  Не радуйся, не радуйся,— злобно прошипел кот,— все равно я тебя съем.
  

А чтобы и духу его кошачьего здесь никогда больше не было, автомобиль повесил над воротами гаража дорожный знак:

«Котам, кошкам, котятам и... мышатам вход воспрещен!».

А. Дорохов.

Подземный ход.

В самом центре Москвы есть большая площадь. Она называется площадью Дзержинского. С трех сторон площади — выходы из метро. Народ оттуда валом валит. Тут же и громадный универмаг «Детский мир», в котором всег­да полно покупателей.

Целый день не прекращается поток людей от метро к универмагу и об­ратно. Подсчитано: за один только час здесь проходит больше двадцати ты­сяч человек. Но ведь площадь не пустая — на ней полно автомобилей. За тот же час их здесь проезжает иной раз больше четырех тысяч.

Когда-то на этой площади непрерывно возникали заторы и пробки. Весь день не умолкали свистки регулировщиков. То автомобили не давали пеше­ходам пересечь площадь, то вереницы пешеходов задерживали автомобили.

А сейчас люди и машины друг другу не мешают. По правде говоря, людей на площади и вовсе не видно.

Где же они?

Для пешеходов под площадью прорыли несколько подземных ходов, не­сколько туннелей. С любого тротуара можно спуститься в просторный светлый туннель и пройти по нему в метро или в «Детский мир».

В Москве уже множество таких подземных ходов, и приходится строить все новые и новые. Уж очень много в столице автомобилей, а скоро будет гораздо больше.

Пешеходные туннели прокладывают и в других городах страны: в Ленин­граде, Киеве, Минске, Тбилиси, Баку.
Заборчик вдоль тротуара.

На многих улицах города, вдоль тротуаров, стоят легкие железные за­борчики, выкрашенные ярко-красной или ярко-желтой краской.

Эти ограждения приходится ставить потому, что есть еще у нас люди, которые считают, что правила писаны не для них. Таких людей — взрослых и маленьких — я видел… в больницах. Кого — на костылях, кого — с под­вязанной рукой, кого — с забинтованной головой.

Бывает, мчится машина по городу — и вдруг какой-нибудь торопыга, вместо того чтобы воспользоваться пешеходной дорожкой или подземным переходом, перебегает улицу в неположенном месте. Раздается скрип тормозов, слышит­ся удар, звон разбитого стекла, скрежет металла.

А все из-за одного-единственного нарушителя.

Вот для того чтобы у недисциплинированных пешеходов было поменьше соблазна выскакивать на мостовую в неположенном месте, на улицах с силь­ным движением транспорта стали устанавливать железные ограждения. Их не перешагнешь. А перелезать через ограду на виду у всех не станет даже са­мый бессовестный нарушитель.

А почему?

Остановить быстро едущий автомобиль трудно. А мгновенно остановить мчащийся на всех парах поезд и совсем невозможно. Даже самый короткий железнодорожный состав в десятки раз тяжелее самого большого автомобиля. Попробуй-ка в считанные секунды остановить такую махину! Все равно он еще какое-то время будет двигаться по инерции.

Чтобы избежать возможного несчастья, автомобили и уступают дорогу поезду, ждут, пока он проедет, и только тогда продолжают путь.

Для того чтобы на рельсах в тот момент, когда по ним должен промчать­ся поезд, не оказалось ни одного автомобиля, перед большинством железно­дорожных переездов по обе стороны стального пути установлены полосатые, то опускающиеся, то поднимающиеся перекладины — шлагбаумы.

Вот полосатый шлагбаум опустился. Стоп! Путь автомобилям, мотоциклам, велосипедистам закрыт. Приближается поезд! Тревожно мигают рядом со шлаг­баумом красные огни, вовсю заливается предупредительный звонок: «Осто­рожно! Осторожно!».

Тяжело было бы жить без трамвая в большом городе. Но большие горо­да начали появляться уже несколько веков тому назад.

На чем же тогда ездили горожане?

Сначала придумали омнибус — большую многоместную карету. Слово «ом­нибус» — латинское, оно означает «для всех». Омнибусов давно уже нет, но слово оказалось живучим. Его кусочек — «бус» живет в названиях нынешних машин: «троллейбус», «автобус».

Когда появилась железная дорога, попробовали провести ее и в городах. Но паровоз на городской улице был слишком неудобен — он дымил, плевался паром и выбрасывал много искр. Для городской железной дороги паровоз заменили лошадьми. Так появилась конно-железная дорога. Народ называл ее просто «конка».

Прокладка рельсов стоила дорого, зато ехать по ним стало гораздо лег­че, чем по булыжной мостовой. По ровным, гладким рельсам две лошади тащили вагон с тридцатью, а то и сорока пассажирами. На передней площадке, на том месте, где теперь сидит вагоновожатый, стоял кучер с кнутом и вожжами.

Сначала нехитрая «техника» конки всех устраивала. Все новые и новые города обзаводились конно-железной дорогой. Но шли годы, города быстро рос­ли. Все дальше разбегались их улицы по полям, по лугам, по пригородным рощам. Поездка на конке из одного конца города в другой занимала уже несколько часов. Да и пассажиров набиралось все больше; тесно становилось в вагончиках конки.

Города росли, а лошади оставались прежними. Лошадь нельзя заставить бежать быстрее и везти больше. Ее нужно заменить машиной. Но какой? Над этим все чаще задумывались ученые и инженеры.

Когда в 1837 году русский ученый Борис Семенович Якоби изобрел электродвигатель, он попробовал приспособить его для перевозки людей. Вскоре был готов электрический вагончик, ходивший по рельсам. В вагончик мог сесть человек. Правда, помещался он там с трудом: почти все место зани­мали батареи. Вагончик был набит ими как карманный фонарь. Якоби подсчитал, что такой вагончик с батареями в 12 раз дороже паровоза!

Почти сорок лет прошло, прежде чем появились первые электростанции. Теперь уже не нужно было возить с собой дорогие батареи, и в 1879 году появился первый трамвай.

Слово «трамвай» пришло к нам из Англии. Только оно произносится там согрэм-вэй». «Трэм» — «вагон», «вэй» — «путь». «Трэм-вэй» — «вагон, ходящий по путям, по рельсам».

Городские ребята хорошо знают, как выглядит трамвай. Многие даже могут нарисовать его по памяти: длинный вагон с большими окнами, спереди и сзади — двери, внизу — колеса, сверху — дуга, которая скользит по проводу. Вот и весь трамвай. Кажется, очень просто! А вот попробуйте ответить на несколько самых простых вопросов о трамвае. Думаю, что только немногие дадут правильные ответы.

Первый вопрос: почему у трамвая только один провод? Ведь для того чтобы включить настольную лампу, электроплитку, утюг или другой электропри­бор, вы втыкаете штепсельную вилку с двумя ножками в розетку с двумя отверстиями. Значит, там два провода. Почему же у трамвая только один?

Оказывается, второй провод — это рельсы. Ток от электростанции идет по верхнему проводу, оттуда — в дугу трамвая, проходит через двигатель, а из двигателя — в колеса и по рельсам возвращается на электростанцию. Таким же образом питается током электрическая железная дорога.

Второй вопрос немного сложнее. Если посмотреть вдоль трамвайной ли­нии, можно заметить, что провод подвешен не прямо, а зигзагами. Зачем это нужно?

Дуга трамвая прижата к проводу и на ходу трется об него. Верх дуги сделан из мягкого алюминия, чтобы провод не стирался. Зато сам алюминий стирается очень быстро. Если провод подвесить по прямой линии, дуга будет тереться об него все время одним и тем же местом и скоро совсем перетрет­ся. А повесят провод зигзагами, он будет переходить по дуге от одного края к другому и обратно. Вы можете это увидеть сами, поглядев вслед идущему трамваю. Дуга стирается равномерно. А когда все-таки сотрется, ее заменят новой. Дуга стоит недорого, провода гораздо дороже.

Третий вопрос: где у трамвая двигатель? В самом деле, ведь никакого двигателя не видно ни спереди вагона, ни сбоку, ни внутри. Где же он спря­тан? Двигатель — внизу, под вагоном. Моторный вагон трамвая едет на двух четырехколесных тележках. И внутри каждой тележки даже не один, а два двигателя, по одному на два колеса. Значит, у трамвая целых четыре двига­теля, а ни одного снаружи не видно.

Четвертый вопрос: почему в моторном вагоне трамвая иногда начинает что-то тарахтеть под полом, как будто насос работает? Оказывается, там дей­ствительно воздушный насос. Он подает сжатый воздух для тормозов трамвая, для закрывания и открывания автоматических дверей. Звонок трамвая тоже не электрический, а воздушный. В прицепной вагон сжатый воздух поступает по резиновому шлангу.

Много рабочих занято прокладкой новых линий трамвая. Но в самых боль­ших городах эти рабочие часто не прокладывают линии, а снимают их. По центральным улицам Москвы, Ленинграда, Киева трамваи не ходят. Почему? Ведь трамвай — такая удобная, такая нужная, а в больших городах прямо-таки необходимая машина!

И все-таки его заменяют троллейбусом. Что значит это слово? Оконча­ние «бус» — это часть слова «омнибус» — «карета для всех». А «троллей» — «контактный провод». Троллейбус, как и трамвай, питается электрическим током от подвешенных над улицей контактных проводов. Но у троллейбуса нет рель­сов. Хорошо это или плохо? Оказывается, хорошо!

Троллейбус катится мягко, почти неслышно на своих резиновых шинах. Он словно идет в мягких домашних туфлях, а трамвай, сколько ни старают­ся его утихомирить, гремит своими колесами, словно коваными сапогами.

Если один трамвай испортится в пути, остановится на линии, за ним все трамваи станут. Они исправны, а ехать не могут — линия занята. А троллей­бус откатят в сторонку, отсоединят от проводов — и путь свободен.

Провести в городе троллейбус гораздо дешевле и проще, чем трамвай. Ведь троллейбусу не нужны рельсы. Правда, ему зато нужен не один кон­тактный провод, а два. Но все равно — подвесить второй провод куда проще, чем рельсы проложить. Поэтому все больше троллейбусов появляется не только в больших, но и в маленьких городах.

Но почему же такая хорошая машина появилась не сразу? Почему снача­ла всюду проводили трамвай? Может быть, инженеры просто не додумались до троллейбуса? Нет, дело не в этом. Троллейбус — почти ровесник трамвая. Первый, опытный троллейбус построен в 1882 году. Только опыты с ним ока­зались неудачными. Резиновых надувных шин тогда еще не было, колеса у первого троллейбуса были такие же, как у телеги. А улицы в городах мос­тили булыжником. На булыжной мостовой быстроходный троллейбус подпры­гивай и раскачивался, как телега, несущаяся с горы. Понятно, что при этом его токоприемники все время соскакивали с проводов. И сколько ни бились ин­женеры, так и не смогли помочь этому горю.

Победил трамвай. Его вагон ровно катился по рельсам, дуга не соскаки­вала с провода. А троллейбус был осмеян, как гадкий утенок в сказке Андерсена.

Но прошло пятьдесят лет — и улицы больших городов покрылись гладким асфальтом. Бесшумно и плавно покатились по ним автомобили на упругих ши­нах. И тут пришло наконец время троллейбуса. На хорошей дороге он ока­зался лучше, чем трамвай.

Дежурит ловкий постовой,

Он управляет сразу всеми,

Кто перед ним на мостовой.

Никто на свете так не может

Одним движением руки

Остановить поток прохожих

И пропустить грузовики.

На двух колесах я качу,

Двумя педалями верчу,

За руль держусь, гляжу вперед,

Я знаю — скоро поворот.

Мне подсказал дорожный знак:

Шоссе спускается в овраг.

Качусь на холостом ходу,

У пешеходов на виду.

Скверная история.
Движеньем полон город —

Бегут машины в ряд.

Цветные светофоры

И день и ночь горят.

И там, где днем трамваи

Звенят со всех сторон.

Нельзя ходить зевая,

Нельзя считать ворон.

Но кто при красном свете

Шагает напрямик?

А это мальчик Петя —

Хвастун и озорник.

Волнуются шоферы.

Во все гудки гудят,

Колеса и моторы

Остановить хотят.

Свернул водитель круто,

Вспотел, как никогда:

Еще одна минута —

Случилась бы беда.

И взрослые и дети

Едва сдержали крик:

Чуть не убит был Петя —

Хвастун и озорник...

Ты куда пустился вскачь?

Красный, желтый, голубой,

Не угнаться за тобой!

Я тебя ладонью хлопал.

Ты скакал и громко топал,

Ты пятнадцать раз подряд

Прыгал в угол и назад.

А потом ты покатился

И назад не воротился,

Покатился в огород,

Докатился до ворот,

Подкатился под ворота.

Добежал до поворота,

Там попал под колесо,

Хлопнул, лопнул — вот и все!

В грозу и бурю Я проезд им разрешаю.

Я на улице дежурю. Если руку подниму —

Мчатся тысячи машин – Нет проезда никому.

ЗИСы, ЗИМы, М-один,


В.Головко.

Правила движения. Зайцы и тигрята,

Все без исключения. Пони и котята.

Знать должны зверюшки: Вам, ребята, тоже

Барсуки и хрюшки, Все их надо знать.

С.Яковлев.
Читает книжку глупый слон Указаний светофора:

На самой мостовой, Нужно правила движения

И невдомек ему, что он Выполнять без возражения.

Рискует головой. Это всем вам подтвердит

Нужно слушаться без спора Добрый доктор Айболит.

Н.Кончаловская.

Самокат.
Пристают к отцу ребята: Так и есть! — шалун споткнулся,

«Подари нам самокат!» Под машину подвернулся,

Так пристали, что отец Но водитель был умелый,

Согласился наконец. У мальчишки ноги целы.

Говорит отец двум братцам: Жив остался в этот раз —

«Сам я с вами не пойду, Слезы катятся из глаз.

Разрешаю вам кататься Полюбуйтесь-ка, ребята,

Только в парке и в саду». На владельца самоката:

На бульваре старший брат Он не бегает, сидит,

Обновляет самокат. У него рука болит.

Младший брат не удержался Ты имеешь самокат —

И по улице помчался. Так иди с ним в парк и в сад,

Он летит вперед так скоро. Можно ездить по бульвару,

Что не видит светофора... По дорожке беговой,

Вот без тормоза, один. Но нельзя по тротуару

Он попал в поток машин. И нельзя по мостовой.

Путь пройти опасный, Путь для всех закрыт.

Горим и день и ночь — Чтоб спокойно перешел ты,

Зеленый, желтый, красный. Слушай наш совет:

Наш домик — светофор, Жди! Увидишь скоро желтый

Мы три родные брата, В середине свет.

Мы светим с давних пор А за ним зеленый свет

В дороге всем ребятам. Вспыхнет впереди.

Самый строгий красный свет. Скажет он: «Препятствий нет,

Если он горит, Смело в путь иди!».

Быстро руку протянул, ловко палочкой махнул.

Вы видали? Вы видали?

Все машины сразу встали!

Дружно встали в три ряда и не едут никуда!

Не волнуется народ — через улицу идет.

А стоит на мостовой, как волшебник, постовой.

Все машины одному подчиняются ему.

* * *
Все мальчишки, все девчонки У машины легковой!

Со двора бегут за мной. А машина разъезжает

Что за голос громкий-громкий И прохожим разъясняет...

Раздается с мостовой? Нет, не правила сложения,

Ой, смотрите-ка — машина! Не таблицу умножения —

Говорящая машина! Объясняет нам машина

Звучный голос у машины, Правила движения!

* * *
Юрка живет на другой стороне. Появился самосвал?

Он машет рукой через улицу мне. Просто чудом, просто чудом

«Я сейчас!» — кричу я другу Под него я не попал!

И к нему лечу стрелой. У шофера грозный взгляд:

Вдруг я замер от испуга. «Ты куда? Вернись назад!

Юрка в страхе крикнул: «Ой!» Твой приятель подождет.

И откуда, и откуда Посмотри, где переход».

Машина, машина, машина моя!

Работаю ловко педалями я.

Машину веду у всех на виду.

Катаюсь на ней во дворе и в саду.

Машина, машина, машина моя!

Шофер невелик и сама ты мала.

И нас постовой не пустит с тобой

Проехать по улице, по мостовой.

Машина, машина, машина моя!

Когда-нибудь станешь мала для меня.

А я подрасту и тогда поведу

Большую машину у всех на виду.

Машины.

На улице нашей

Машины, машины.

Машины малютки,

Машины большие.

Эй, машины, полный ход!

Я примерный пешеход:

Торопиться не люблю,

Вам дорогу уступлю.

Спешат грузовые,

Фырчат легковые.

Торопятся, мчатся,

Как будто живые.

У каждой машины

Дела и заботы.

Машины выходят

С утра на работу.
Песенка о правилах.
Везде и всюду правила

Их надо знать всегда:

Без них не выйдут в плаванье

Из гавани суда.

Выходят в рейс по правилам

Полярник и пилот.

Свои имеют правила,

Свои имеют правила

Шофер и пешеход.

Как таблицу умноженья, как урок,

Помни правила движенья назубок!

Помни правила движенья, как таблицу умноженья,

Знай всегда их назубок.

По городу, по улице

Не ходят просто так:

Когда не знаешь правила,

Легко попасть впросак.

Все время будь внимательным

И помни наперед:

Свои имеют правила,

Свои имеют правила

Шофер и пешеход!

То один здесь, то другой.

На посту стоят два брата,

Каждый — бравый часовой.

Вот выходит братец красный.

Он спешит предупредить:

«Стойте, граждане, опасно Вам сейчас переходить!»

Встал на пост зеленый братец,

Улыбаясь, говорит:

«Вот теперь стоять вам хватит,

Проходите, путь открыт!»

Днем и ночью оба брата

Службу верную несут.

Вы их слушайтесь, ребята,

Вас они не подведут...
О. Бедарев.

Азбука безопасности.
Асфальтом улицы мостятся,

Автомобили быстро мчатся.

Бурлит в движенье мостовая —

Бегут авто, спешат трамваи.

Все будьте правилу верны —

Держитесь правой стороны.

Должен помнить пешеход:

Перекресток — переход.

Есть сигналы светофора,

Подчиняйся им без спора.

Желтый свет — предупрежденье!

Жди сигнала для движенья.

Зеленый свет открыл дорогу:

Переходить ребята могут.

Иди вперед!

Порядок знаешь,

На мостовой не пострадаешь.

Красный свет нам говорит:

Стой! Опасно! Путь закрыт.

Леша с Любой ходят парой,

Где идут? По тротуару.

Ученик, садясь в трамвай,

Старшим место уступай.

Футбол — хорошая игра

На стадионе, детвора.

Хоккей — игра на льду зимой,

Но не играй на мостовой.

Цеплять крючком машины борт

Опасный и ненужный спорт.

Щади здоровье, жизнь щади.

За движением следи.

Экзамен важного значенья

Держи по правилам движенья.

Юные граждане, Тани и Пети,

Твердо запомните правила эти!

Если бы...

Идет по улице один

Довольно странный гражданин.

Ему дают благой совет:

— На светофоре красный свет.

Для перехода нет пути.

Сейчас никак нельзя идти!

—Мне наплевать на красный свет

Он через улицу идет

Не там, где надпись «Переход»,

Бросая грубо на ходу:

—Где захочу, там перейду!

Шофер глядит во все глаза:

Разиня впереди!

Нажми скорей на тормоза —

Разиню пощади!..

А вдруг бы заявил шофер:

«Мне наплевать на светофор!» —

И как попало ездить стал.

Ушел бы постовой с поста.

Трамвай бы ехал, как хотел.

Ходил бы каждый, как умел.

Да... там, где улица была,

Где ты ходить привык,

Невероятные дела

Произошли бы вмиг!

Сигналы, крики то и знай:

Машины — прямо на трамвай,

Трамвай наехал на машину,

Машина врезалась в витрину...

Но нет: стоит на мостовой

Регулировщик-постовой,

Висит трехглазый светофор

И знает правила шофер.


В.Семерин.

Запрещается – разрешается.
И проспекты, и бульвары — Не толкаясь, не зевая.

Всюду улицы шумны, Проходи скорей вперед.

Проходи по тротуару Ехать «зайцем», как известно,

Только с правой стороны! За-пре-ща-ет-ся!

Тут шалить, мешать народу Уступить старушке место

За-пре-ща-ет-ся! Разрешается...

Быть примерным пешеходом Если ты гуляешь просто,

Разрешается... Все равно вперед гляди,

Если едешь ты в трамвае Через шумный перекресток

И вокруг тебя народ, Осторожно проходи.

Переход при красном свете При зеленом даже детям

За-пре-ща-ет-ся! Разрешается...

Над Москвой луна, как блюдце,

Бродят тени облаков...

Но успел уже проснуться

Наш трамвай — и в рейс готов.

Чисто вымытый и свежий.

По земле бросая тень,

Он выходит в путь, как прежде,

Начиная новый день.

Неба краешек искрится.

Шпиль высотный заалел...

Просыпается столица.

Значит, надо торопиться:

У трамвая много дел.

В пять утра по распорядку

Он на станцию идет.

Сделал первую посадку

И к метро повез народ.

В летний день и на морозе

Он идет путем своим.

На завод людей подвозит

И домой потом развозит,

Если рельсы есть под ним.

Он гремит по рельсам гулко

Вдоль окраин городских,

По безвестным переулкам.

Мимо улочек глухих,

Мимо рек и огородов,

Мимо парков и садов...

Вдаль уходит с каждым годом

Нить трамвайных проводов.

В.Берестов.

Это еду я бегом.

Мчат колеса

По дороге.

Над дорогой

Мчатся ноги.

Это еду я Бегом! Это я бегу

Верхом!

Я и сидя

И сижу

И машину качу,

И качусь.

Куда хочу!

Вам на улицах всегда

И подскажут и помогут

Говорящие цвета.

Красный свет вам скажет

Сдержанно и строго.

Желтый свет дает совет

Подождать немного.

А зеленый свет горит —

Проходите — говорит.

С площадей и перекрестков

На меня глядит в упор

С виду грозный и серьезный

Долговязый светофор.

Он и вежливый, и строгий,

Он известен на весь мир.

Он на улице широкой «Нет!»

Самый главный командир.

У него глаза цветные,

Не глаза, а три огня!

Он по очереди ими

Смотрит сверху на меня.

Я его, конечно, знаю,

Да и как его не знать!

Я отлично понимаю

Все, что хочет он сказать!..

Внезапно подморозило,

А тут еще снежку метель

На тротуар подбросила.

Скользит автобус голубой.

Не зря шофер волнуется —

Ребята-школьники гурьбой

Перебегают улицу.

Один упал, упал другой,

Поспешность не помощница:

Один затылок трет рукой,

Другой от боли морщится.

Шофер отвел от них беду

(Так не всегда случается)...

На мостовой шалить на льду,

Конечно, воспрещается.

На трамвайной остановке,

Спор зашел у двух друзей,

Кто из них двоих храбрей.

Петя прыгнул на подножку,

Не боясь попасть в беду,

И, проехавшись немножко,

Лихо спрыгнул на ходу.

— Это что! — Сергей заметил.-

Тоже мне еще герой!

И, кивнув небрежно Пете,

Мяч погнал по мостовой.

Петя, спором увлеченный,

Вслед за другом побежал.

Встречный транспорт возмущенно

Тормозами скрежетал.

Вы, конечно, знать хотите,

Чем закончился их спор?

Не спешите, погодите —

Спор не кончен до сих пор.

Петя страшно горячится,

Жарко спорит с ним Сергей.

Два дружка лежат в больнице,

Выясняют, кто храбрей.

Здесь плывет машин поток.

И хотя здесь нет ни моста,

Ни парома на пути,

Каждый может очень просто,

Каждый может очень просто

Эту реку перейти.

Собирается народ

У таблички «Переход».

Пешеходов не тревожит

Блеск огней, машин поток —

Перейти им всем поможет,

Перейти им всем поможет

Пешеходный островок.

Свет зеленый впереди —

Не робей, вперед иди.

Ты дошел до середины —

Вдруг зажегся красный свет,

Снова двинулись машины,

Снова двинулись машины,

И дороги дальше нет.

Тут увидишь ты у ног

Этот самый островок.

Подожди, постой до срока

На чудесном островке,

Он на улице широкой,

Он на улице широкой

Словно остров на реке.

1. 
   Барто А. «Любочка».
   
2. 
   Берестов В. «Стоял ученик на развилке дорог...»
   
3. 
   Драгунский В. «На Садовой большое движение».
   
4. 
   Житков Б. «Что я видел».
   
5. 
   Жичка Ф. «Улица моя».
   
6. 
   Завойская К. «Ехал странный пассажир...»
   
7. 
   Известкова Н. «Штаб «светофор».
   
8. 
   Капустикян С. «Посиди, послушай».
   
9. 
   Кобина И. «Дошкольникам о технике».
   
10. 
    Лунин В. «Я - поезд», «Будущий летчик».
    
11. 
    Маршак С. «Мяч», «Автобус номер двадцать шесть».
    

«Дядя Степа - милиционер», «Гололед».

13. Могутин Ю. «Ты идешь по улице».

14. ПишумовЯ. «Мы по городу идем», «Это улица моя».

15. Пшеничных С. «По дороге мчат машины...»

16. Токмакова И. «На лошадке ехали...» Песенка.