Солон из Афин

В. Белоус

«Кто для многих страшен,

тот сам должен многих бояться».

Солон из Афин

В последние годы отмечается повышенное внимание политологов и военных теоретиков к прогнозированию возможного характера будущих войн, а также способов их предотвращения и нейтрализации в новых геостратегических условиях. Это, в свою очередь, является определяющим моментом военного строительства, оперативно-стратегического планирования, направленности боевой подготовки вооруженных сил. Как и в прошлые переломные моменты истории, непосредственной причиной необходимости пересмотра доктринальных положений в области военного дела является происходящее на наших глазах существенное изменение материальной базы войны, выход на историческую арену принципиально новых видов оружия.

Появление в ряде ведущих стран мира новых высокотехнологичных, «интеллектуальных» средств вооруженной войны закономерно поставило в повестку дня определение его места в системе вооружений, соответствующих форм и методов их боевого применения, закономерностей ведения войны в новых условиях. На практике это означает, что в настоящее время на наших глазах разворачивается очередная революция в военной сфере, которая и будет определять характер будущих войн.

Не вдаваясь в далекую историю, напомним, что военные теоретики относят вторую мировую войну и последующие региональные вооруженные конфликты к войнам четвертого поколения. Для такого рода войн характерны широкое применение тяжелых вооружений и автоматического оружия, огромный расход боеприпасов, ведение боевых действий массовыми армиями непосредственно на поле боя — на земле, на море, в воздухе. Победа одной из сторон завершалась, как правило, занятием территории противника, со всеми вытекающими отсюда последствиями. К несостоявшимся войнам пятого поколения относят гипотетические войны с применением ядерного оружия (вряд ли атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки можно считать ядерной войной).

Как уже указывалось, появление и распространение после второй мировой войны ядерного оружия постепенно выявило две его основные функции — политическую и военную. Политическая функция состоит в обеспечении сдерживания противника от совершения агрессии, военная — в ведении войны для достижения победы. Когда арсеналы ядерного оружия были сравнительно невелики, превалировала его военная функция. В ту пору Соединенные Штаты и Советский Союз вели практическую подготовку к ведению боевых действий с применением ядерных средств, накапливали запасы стратегических и тактических боеприпасов. Это получило отражение в оперативно-стратегическом планировании, подготовке театров военных действий, создании соответствующей инфраструктуры, направленности боевой подготовки войск.

По мере увеличения числа ядерных государств («горизонтальное» распространение), совершенствования ядерного оружия и количественного наращивания его арсеналов («вертикальное» распространение), становилась все более ясной бесперспективность ставки на его военное использование, поскольку в такой войне победителей просто не будет. Постепенно приходило понимание того, что впервые в истории человечества появилась реальная угроза гибели мировой цивилизации. Такая эволюция взглядов закономерно привела к тому, что постепенно на первый план вышла политическая функция ядерного оружия, воплощенная в концепции взаимного сдерживания.

Эта политическая роль принципиально отличает ядерное оружие от всех других и поныне существующих средств вооруженной борьбы. Ядерное оружие явилось материальной основой «холодной» войны и, по мнению многих военных теоретиков и политологов, именно оно определило столь длительную паузу в развязывании широкомасштабных войн, которые прежде сопровождали историю Европы. При этом следует заметить, что принципиальным моментом в отношении ядерного оружия является сдерживание с его помощью развязывания войны на стратегическом уровне.

Мечты о сдерживающей роли военной силы вообще и отдельных, наиболее мощных на тот или иной момент, систем оружия, имеют давнюю историю. В свое время изобретатель динамита Альфред Нобель еще более ста лет назад полагал, что это мощное взрывчатое вещество наконец-то создаст надежную преграду на пути развязывания войны. Несколько позднее Хирами Максим лелеял надежду на то, что изобретенный им пулемет сделает войну невозможной. Однако устрашающее действие этих видов оружия оказалось явно недостаточным для того, чтобы человечество отказалось от использования военной силы при попытках решения спорных политических и экономических противоречий.

Разразившаяся вскоре первая мировая война унесла более 10 миллионов человеческих жизней, 20 миллионов человек были ранены и искалечены. Еще более кровопролитной оказалась вторая мировая война, унесшая более 50 миллионов жизней, которая велась с использованием куда более мощных средств поражения, чем динамит или пулемет «Максим». А вот «атомной бомбе», похоже, решение этой задачи оказалось под силу — именно она, несмотря на имевшиеся в недалеком прошлом острые идеологические противоречия, предотвратила войну между ведущими странами мира на протяжении небывало длительного периода времени, возможно, покончило с такой войной навсегда.

В годы «холодной» войны ядерное сдерживание, основанное на концепции взаимного гарантированного уничтожения, базировалось, в свою очередь, на примерном паритете в области стратегических ядерных вооружений между СССР и США. Концепция ядерного сдерживания означала, что в любых условиях развязывания войны ни одна из сторон не может рассчитывать на победу. В такой войне победителей не будет: «Кто стреляет первым, тот умирает вторым». Политические деятели и военные специалисты большинства стран усвоили жестокие уроки Хиросимы и Нагасаки, когда в течение мгновений эти города были стерты с лица Земли вместе с сотнями тысяч мирных жителей.

В последние десятилетия становилось все более ясно, что ядерное сдерживание, основанное на концепции взаимного гарантированного уничтожения, пришло в явное несоответствие с существующими реалиями в сфере безопасности, с заявлениями лидеров России и США об отказе от применения силы при решении международных проблем и о переходе двух стран к партнерским отношениям. Однако дискуссии о необходимости отказа от этой концепции и перехода к новому типу взаимоотношений между Россией и США до сих пор оказывались бесплодными. Это во многом обусловлено тем, что отношения между двумя странами в стратегической области являются вторичными, производными от взаимоотношений двух держав в политической и экономической сферах, где между ними продолжает оставаться немало проблем. Для такой трансформации отношений между двумя странами необходимо время: «нельзя вечером лечь спать противниками, а утром — проснуться союзниками».

Как уже упоминалось, в 90-е годы прошлого столетия на мировую арену стали выходить принципиально новые виды вооружений, основанные на результатах, полученных в ходе поступательного развития новейших военных технологий. Среди них особое значение приобрело и продолжает усиливать свою роль высокоточное оружие (ВТО). В связи с этим возник вопрос о месте этого оружия в системе вооружений, о его влиянии на оперативно-стратегические и тактические приемы и методы ведения войны, на глобальную и региональную стабильность. Это, в свою очередь, предъявляет соответствующие требования к определению возможностей нового оружия как в качестве средства сдерживания, так и ведения войны, получение ответа на вопрос, что же является его основной функцией?

К высокоточному оружию относят управляемое оружие, способное поражать цель первым пуском (выстрелом) с вероятностью не менее 0,5 на любой дальности в пределах его досягаемости. Это различные наземные, авиационные и корабельные ракетные комплексы, бомбардировочные и артиллерийские комплексы управляемого вооружения, а также разведывательно-ударные комплексы. Первым опытом относительно широкомасштабного применения ВТО явились боевые действия американских вооруженных сил в ходе операции «Буря в пустыне» против Ирака в 1991 году. Помимо решения основной задачи — разгрома вооруженных сил этой страны и освобождения Кувейта, США провели целый комплекс натурных испытаний различных видов ВТО, в частности, крылатых ракет морского и воздушного базирования, а также авиабомб с лазерным наведением. Результаты боевых действий с применением высокоточного оружия показали его довольно высокую эффективность, особенно при нанесении ударов по целям, содержащим элементы с радиоэлектронным излучением, а также имеющим другие характерные признаки.

Как признают российские военные эксперты, использование новых видов вооружений в войне против Ирака было первым опытом в отработке массового применения ВТО, своего рода полигонными испытаниями этого оружия и систем боевого управления войсками. Еще более широкие масштабы приобрели боевые действия в 1999 году против Югославии. В ходе этой операции уже вырисовывались контуры прообраза войны будущего поколения.

Выход на авансцену истории новых средств вооруженной борьбы сразу же поставил вопрос о месте этого оружия в системе вооружений, о его влиянии на оперативно-стратегические и тактические способы и методы ведения войны, на глобальную и региональную стабильность. Это, в свою очередь, потребовало более точного определения возможностей нового оружия как в качестве средства сдерживания, так и ведения войны. Первые ответы на поставленные вопросы уже были даны в ходе боевых действий в Персидском заливе и в Югославии. Общей чертой этих операций явилось то, что угроза применения нового оружия отнюдь не привела к желаемым результатам и не остановила развязывания войны.

Высокое поражающее действие ВТО достигается за счет повышенной точности наведения боеприпаса на цель, что обеспечивает надежность поражения конкретной малоразмерной (точечной) цели. В то же время мощность даже тактического ядерного оружия в тысячи и десятки тысяч раз превосходит мощность ВТО, его взрыв способен произвести ошеломляющее воздействие на миллионные массы людей. Такая диспропорция мощностей высокоточного и ядерного оружия определяет различный уровень их устрашающего воздействия на население, опасающегося возможного применения этих видов оружия. Это означает, что для нанесения неприемлемого ущерба с помощью ВТО необходимо использование многих сотен и даже тысяч единиц такого оружия и указывает на сравнительно невысокие показатели относительно эффекта сдерживания с помощью ВТО (как и показывает опыт), а также на то, что его основное предназначение — ведение войны. Это также подтверждается и уже обнародованными стратегическими концепциями США, предусматривающими массированность боевого применения высокоточных средств поражения.

В настоящее время ВТО является весьма дорогостоящим оружием: к примеру, стоимость одной крылатой ракеты типа «Томагавк» достигает миллиона долларов. Это означает, что обладание в обозримом будущем солидным арсеналом подобного оружия будет доступно весьма ограниченному числу стран, и только США смогут в ближайшие годы вести с его помощью широкомасштабные боевые действия. По мнению автора оригинальной военно-теоретической работы «Война будущего» генерала В. Слипченко, на рубеже 2010 года общее количество ВТО у наиболее развитых стран может достичь 30-50 тысяч, а после 2020 года — 70-90 тысяч единиц. Стоимость такого арсенала будет составлять 30-50 млрд. и 70-90 млрд. долларов соответственно. Вряд ли есть сомнения в том, что иметь подобные запасы высокоточных боевых средств могут себе позволить не более 5-6 ведущих стран мира. Однако воевать между собой они явно не собираются. В то же время ставка на массированность его боевого применения лишний раз убеждает в том, что основное предназначение ВТО отнюдь не сдерживание, а прежде всего — ведение широкомасштабных боевых действий.

Более спорным аспектом ВТО является его возможная сдерживающая роль. Поэтому поводу среди политологов и военных специалистов нет единого мнения. С нашей точки зрения по своему сдерживающему действию ВТО, бесспорно, уступает как стратегическому, так и тактическому ядерному оружию. Это означает, что у этих видов оружия различное основное функциональное предназначение, а, следовательно, и круг решаемых задач. В связи с этим вряд ли справедливо утверждение некоторых военных теоретиков о том, что ядерное оружие изжило себя и высокоточное оружие уже пришло ему на смену. Видимо в первой четверти XXI столетия эти виды оружия будут состоять в арcеналах ведущих стран мира одновременно.

Для оценки сдерживающих свойств нового оружия целесообразно использовать универсальный критерий «стоимость-эффективность». Соответствующие показатели по этому критерию могут быть получены путем моделирования конкретных боевых ситуаций, при которых потенциальный противник под угрозой неприемлемых потерь откажется от намерений развязать агрессию.

Так сторонники сдерживающей функции ВТО полагают: если бы Югославия имела 500 высокоточных крылатых ракет, то страны НАТО не решились бы применить против нее военную силу. В свою очередь их оппоненты утверждали, что если бы у Югославии было хотя бы 2-3 ядерных заряда любой мощности, НАТО не решилось бы даже рассматривать возможность применения против нее военной силы. Оценочная стоимость двух-трех тактических ядерных зарядов не превысит миллиона долларов, а 500 крылатых ракет — около 500 млн. долларов. Это означает, что по выбранному критерию показатель ядерного сдерживания примерно в 500 раз превосходит аналогичный показатель ВТО.

Известно, что в прошлом Югославия предпринимала попытки осуществить собственную ядерную программу. Работы по ней вызвали повышенное внимание со стороны руководства страны особенно после ядерных испытаний, проведенных Индией в 1974 году. В Институте ядерной физики в Винце близ Белграда были развернуты исследования в области получения оружейных расщепляющихся материалов. В марте 1977 года было опубликовано интервью с генерал- полковником И. Кукочем, который заявил, что в случае необходимости Югославия может отказаться от своего безъядерного статуса. Однако эти работы были свернуты в начале 80-х годов. Тем не менее, по сообщениям СМИ, научно-исследовательская база в Югославии оставалась вполне боеспособной: сохранялся исследовательский 6,5-мегаваттный реактор, запас в 45 кг урана-235 80-процентного обогащения, оборудование для изучения процесса обогащения урана и переработки плутония. Нет сомнений в том, что массированное применение высокоточного оружия по наиболее важным военным, транспортным и экономическим объектам способно парализовать жизнедеятельность любого государства, а при разрушении пожаро-взрыво-, химически-, радиационно- и других потенциально опасных объектов вызвать экологические катастрофы регионального и даже планетарного масштаба. На деле это означает, что сдерживающая функция ВТО определяется не только его боевыми характеристиками, но и в значительной степени особенностями военной и экономической инфраструктуры, наличием объектов, особо чувствительных к нанесению по ним ударов, находящихся на территории государства, в отношении которого осуществляется сдерживание. При этом следует указать, что наиболее развитая (и как следствие, наиболее уязвимая) инфраструктура с обилием потенциально опасных объектов присуща, прежде всего, ведущим странам мира.

В то же время, как показал опыт Ирака и Югославии, психологически ВТО не воспринимается населением как нечто особо угрожающее их безопасности — и в этом отношении сильно уступает ядерному. Для подтверждения реальности угрозы широкомасштабного использования ВТО применяющая его сторона может вначале прибегнуть к демонстративному нанесению небольшого числа ударов по наиболее чувствительным объектам противника с одновременным предупреждением о возможности нанесения массированных ударов в случае неприятия выдвинутых ему условий. Однако сравнительно небольшой эффект от применения ограниченного числа ВТО может и не решить поставленной задачи.

В 1999 году, развязывая агрессию против Югославии, НАТО также рассчитывало на то, что первые удары ВТО по наиболее важным объектам сразу же приведут Белград к принятию политических требований альянса. Однако этого не произошло. Уже в первый период боевых действий были нанесены удары ВТО по объектам нефтеперерабатывающей промышленности и запасам топлива, подразделениям войск и полиции, по системе радио- и телевизионного вещания (последнее было явно рассчитано на прямое психологическое воздействие на население страны). В результате нанесения ударов с помощью ВТО была полностью разрушена нефтеперерабатывающая промышленность, 50 % индустрии боеприпасов, 70 % авиационной промышленности, 40 % танковой и автомобильной промышленности, 80 автомобильных и железнодорожных мостов, включая и все три моста через Дунай, 70 % автомобильных и железных дорог.

Несмотря на это, активная фаза войны затянулась и продолжалась 78 суток. По данным Министерства обороны Югославии, войсками НАТО (считай, США) было нанесено 2.300 воздушных ударов примерно по 990 объектам с использованием более 1.000 крылатых ракет и около 3.000 авиабомб, преимущественно управляемых. (5) Обнародованные югославские оценки называют сумму ущерба от применения этих вооружений в 30 млрд долларов (более 4 млрд долларов — ущерб инфраструктуре, до 3 млрд долларов промышленности, почти 400 млн долларов — жилищному фонду, остальное — потери ВВП). В то же время по заявлению главнокомандующего войсками НАТО в Европе генерала Уэсли Кларка, в ходе войны было уничтожено всего 110 сербских танков и 210 боевых машин пехоты, что составляло около 10 % их общей численности, состоящей на вооружении армии Югославии. Как видно, воздействие на собственно военный потенциал страны не очень велико. Только реальная угроза полного разрушения инфраструктуры государства привела Югославию к капитуляции.

В случае с Югославией концепция ее сдерживания путем угрозы применения ВТО явно не имела успеха. Переход НАТО к проведению широкомасштабных боевых действий наглядно подтвердил положение о том, что ВТО в гораздо большей степени является оружием войны и в гораздо меньшей степени — оружием сдерживания.

Понимание этого особенно актуально для России. По мнению президента Академии военных наук генерала армии Махмута Гареева, «для ослабленной России ядерное оружие остается важнейшим, наиболее надежным средством обеспечения собственной безопасности... Ядерное оружие, подвергаясь неуклонному сокращению, перестает быть оружием поля боя и превращается в средство стратегического сдерживания».

И еще. Военные теоретики в своем подавляющем большинстве анализируют классические войны, в том числе и будущие войны XXI столетия, когда, например, обе воюющие стороны будут готовы вести войну шестого поколения. Однако весьма актуальным является рассмотрение хода и исхода войны в том случае, если одна из сторон делает основную ставку на высокоточное, а другая — на ядерное оружие. Как классифицировать, к какому поколению отнести такую войну? Каковы особенности военного строительства, оперативно-стратегического планирования и боевой подготовки войск, которые смогут вести такие войны? Как обеспечивать в этих условиях национальную безопасность страны?

Автор не готов с ходу дать ответы, но полагает, что задуматься над ними, найти их крайне важно. Ведь для России, делающей ставку в обеспечении национальной безопасности, по крайней мере, в ближайшие четверть века, на ядерное оружие, на его сдерживающую роль и боевое применение в случае необходимости, ответы на эти вопросы имеют первостепенное значение — отнюдь не только теоретическое.