Буллинг и моббинг в детской и подростковой среде

Проблеме жестокого обращения в детской среде в нашу гуманистическую эпоху вцивилизованном мире уделяется самое пристальное внимание. Она на слуху и в научныхсферах, и в искусстве, и в средствах массовой информации. Во многих странах Европы, вСША она ассоциируется с государственными интересами. Демократические реформы, либерализация институтов семьи и школы, всеобщая толерантность предполагаютпропорциональное этому уменьшение всех социальных негативов и в первую очередь, действующих на уровне межчеловеческих отношений. Считается, что в период борьбы свсеобщим насилием, необходимо выделять особую зону ответственности. Эта зона – дети, профилактика насилия против них и пути эффективной помощи пострадавшим. Детям помогают защититься от ставших опасными своих и приемных родителей. Детямпомогают восстанавливаться после пребывания их на аренах военных действий и посленахождения в заложниках у террористов. В этом ряду цивилизованное общество хотелобы видеть гармоничные и безопасные отношения внутри самой детской среды, когдадетям никто из взрослых не угрожает и, наоборот, пытаются во всем благоприятствовать, будь то семья, школа, клуб или студия, лагерь летнего отдыха или родной дом и родныелица. «Пожалуйста, дети, приобщайтесь к нашим гуманистическим ценностям миравзрослых, проникайтесь нашей толерантностью и идеалами равноправия». Однако даже всамых передовых, по претворению в жизнь общества этих принципов странах, до сих порсохраняются, как тревожные симптомы плохого заболевания, проблемы жестокогообращения в детской среде. И ни одна фундаментальная наука не может датьубедительный и однозначный ответ, почему так происходит. В свою очередь, в самыхцивилизованных странах отношение к этим проблемам отнюдь не всеобще осуждающее.

Есть даже профессионалы, связанные с защитой детских интересов, которые предлагаютне драматизировать ситуацию. Все они опираются на следующие доводы:

• Жестокие отношения между детьми в любых сообществах - это нормальнаясоставляющая их социализации. Так было всегда, так было везде. И поэтомуособенно вмешиваться взрослым в эти отношения не стоит. Дети сами во всемразберутся.

• Нет никаких жестоких отношений, а есть нормальная конкуренция между детьми, без которой современному человеку сложно будет чего-то достичь в будущем.

• Особенно это полезно для мальчиков, так как эти порой жестокие условияконкуренции формируют их мужественность. В этой связи становятсяактуальными следующие вопросы:

1. Где границы нормативных, физиологически и психологически допустимыхжёстких, но не жестоких отношений в детской среде?

2. Что стоит за понятиями «жёсткость», «жестокость» и как к ним правильноотноситься?

3. Когда в межличностных отношениях детей начинается насилие и чем такиеотношения могут заканчиваться?

4. Каким образом взрослые, как профессионалы и непрофессионалы, должныотноситься ко всей этой триаде «жёсткость – жестокость – насилие вдетской среде»?

Ответы на эти вопросы могут служить своеобразными индикаторами, в первую очередь, выявления ценностно-культурных предпочтений взрослых людей.

• Для одних это проблема, требующая своего понимания и решения, основанная наврачебном принципе: «Не навреди!»

• Для других - очередная досадная случайность, с которой надо что-то делать и закоторую, возможно, придется отвечать.

• Для третьих, нормальный эволюционный ход событий, в который, за редкимисключением, категорически не стоит вмешиваться.

Проявления жестоких отношений в детской среде многообразны: от безобидныхшуток («приколов»), на взгляд самих шутников («приколистов»), до травли и тяжёлыхнасильственных действий, которые могут заканчиваться покушением на убийство и самимубийством. Поэтому обсуждаемая нами проблема автоматически затрагивает все эти слоиобщества от высшей государственной власти до ответственного отношения института

семьи, с которой всё в нашей жизни и начинается.

По научно - практической вовлеченности эта проблема междисциплинарная. Впервую очередь, она должна интересовать юристов, т.к. право должно гарантироватьобеспечение безопасности детям, в частности, на предмет защиты от любых вариантовнасилия. Юридические психологи и криминологи должны изучать и осуществлятьметодические разработки для практиков по части возникновения и диагностики детскойжестокости и насилия. Рассматривать эти феномены и их носителей (агрессоров и жертв) как проявления отклоняющего поведения. Практические психологи должныдиагностировать и оказывать помощь пострадавшим от жестокого обращения и насилиядетям, равно как и работать с юными насильниками. Педагоги и воспитатели должныпредставлять, что им делать в ситуации детской жестокости и насилия. Семейныеконсультанты должны грамотно привлекать для подобной работы их семьи и родных.

Социальные работники должны уметь грамотно сопровождать своих клиентов в случаяхих вовлеченности в ситуации жестокого обращения в детской среде. Представителимолодежных государственных и общественных организаций, их коллеги в сфереорганизованного детского досуга и отдыха детей должны быть готовы к встречам спострадавшими детьми и самими насильниками, корректировать свою работу с учетомподобной специфики. В подобных случаях определено своё поле деятельности по каждойпрофильной медицинской специальности:

• Педиатры и детские хирурги выявляют физические последствия для пострадавшихи определяют возможности ухудшения физического состояния у хронически больных и при необходимости их реабилитируют.

• Психиатры определяют возможные последствия для психического здоровья детейжестокости и насилия (как для жертв, так и для насильников). Анализируютпоследствия жестокости и насилия для детей с психическими проблемами.

Исключают доминирующие причины опасного поведения несовершеннолетних, связанных с расстройством психики, оказывают специальную помощь.

• Психотерапевты работают с детьми, пережившими насилие, исходя из ихпатологического реагирования на травматические события. Занимаются кризиснойпсихотерапией.

• Наркологи учитывают актуальный наркологический статус у вовлеченных вситуацию жестокости и насилия детей. Проводят необходимые наркологические мероприятия.

• Социологи изучают эти общественные явления. Выявляют тенденции, связанные сними.

• Социальные психологи изучают психологию современных детских, подростковых и молодежных формальных и неформальных групп, определяя и уточняя условия, способствующие или препятствующие возникновению жестокости и насилия вэтих сообществах.

• Философы и культурологи соотносят эти явления с определенными философскимивзглядами и влиянием современной культуры и субкультуры на подрастающеепоколение.

• Профилактики определяют разноуровневые подходы и реализовывают их дляпредотвращения новых случаев жестокого обращения в детской среде – отгосударственных властных решений до деятельности в этом направлении в каждой семье, в каждой школе, в каждом клубе, в каждом лагере.

II Феминология жестокости в детской среде

Таким образом, мы имеем дело с социальным явлением, достаточно устойчивым иразличным по своим проявлениям. Независимо от того, что в цивилизованных странахсуществуют и развиваются гуманистические усилия для добродетельных отношений вдетской среде – эти отношения продолжают ещё существовать в разной степениобнаруживаясь как жёсткие, жестокие и насильственные. Являясь значимой для всехслоёв общества в цивилизованном мире и будучи предметом непосредственных научно-практических интересов представителей разных профессий, для этой проблемы внастоящее время отсутствует единая, логично всё объясняющая теория такогосоциального явления. Важно помнить, что восприятие разными членами обществапонятий «жёсткое», «жестокое» и «насильственное» отношение в детской средеотличаются своей субъективностью. Такая же субъективность характерна и в отношении к самому жестокому отношению в детской среде: от полного игнорирования проблемы довзглядов на его случайный характер и искреннего желания разобраться и соучаствовать веё разрешении. Профессионалы не имеют право на пристрастное, субъективноеотношение к определению детской жестокости в межличностных отношениях. Важнознать, что все проявления межличностной жестокости, которая лишь внешне напоминаетжестокость, в детстве – возможный этап в развитии мальчиков и девочек. Он всегдафизиологически естественен и психологически объясним. Существует множествофакторов, которые могут позволять детям в определенные периоды своей жизни и вопределенных обстоятельствах проявлять внешне воспринимаемую жестокость.

Есть своя специфика таких отношений в дошкольном возрасте. Например, пятилетний ребенок в детском саду настойчиво отнимает красивую машинку у другогомальчика. Тот горько плачет и жалуется воспитателю. В начальной школе гиперактивныйребенок радостно вырывается на переменку и с удовольствием делится этой радостью, пытаясь толкать одноклассников в коридоре, надеясь, что с ним будут делать то же самое.

И, наоборот, если он не в духе, то на подобные толчки, он, возможно, будет реагироватьгрубыми физическими действиями. Со стороны это может показаться крайнейжестокостью, особенно если в результате возникает травма. Средняя школа с позициймежличностных отношений может ассоциироваться с обидным высмеиванием, раздачейкличек, навешиванием ярлыков, грубыми «приколами», например, радостнымприветствием в виде пинка под зад или сильным ударом ладонью по плечу и «кровавымидраками». Всем известно, что сам подростковый период может характеризоватьсявременным ожесточением, которое родные, близкие и учителя трагически воспринимаютза чёрствость. Но все эти проявления временные, преходящие и никогда не превышающиенекоторой собственной человеческой планки, за которой начинается откровенное насилиеи страдание ближнего. При умелом подходе взрослых, родителей и профессионалов – онипринципиально управляемы самими детьми. Важно, что в каждом таком жёсткомэксцессе, дети искренне не желают зла своим обидчикам. Им понятны страдания тех, когоони обидели. Иное дело, что по совокупности индивидуальных причин им часто сложноостановиться и управлять своей жёсткостью. А признаться в содеянном им стыдно ичувствовать себя виноватым тяжело, от чего они часто могут защищаться психологическипонятной агрессией. Учительница удерживает инициатора спонтанной драки за руку. Тотвозбужден, возмущен и разгорячен. Учительница требует мгновенного извинения засодеянное и признания своей вины. Ребенок в ответ отчаянно кричит, что он прав иникогда мириться не будет, озлобленно вырываясь от неё и требуя, чтобы его отпустилизатем, чтобы он продолжил драку, искренне считая, что она не доведена до конца, чтообидчик в его понимании не наказан «по полной программе». Но позже он успокоится, обмякнет, возможно, расплачется и примет свою вину и даже искренне попросит у всехпрощения. Но это будет позже, этот момент надо подождать. Конечно, каждый случайвнешней межличностной жестокости у детей уникален и зависит от многих факторов: мальчикам жестокость более свойственна, чем девочкам. Но зато она у них на виду, удевчонок она скрытая и косвенно проявляемая. Культурные установки у русскоязычныхдетей в отношении тех же самых оскорблений, это не установки детей с Кавказа, где закаждое плохое слово нужно отвечать сполна. Жёсткость деревенских детишек будетнесколько иной, чем городских. Агрессивное отношение к детям родителей, агрессивныйстиль отношений между самими родителями и агрессивные родительские установки, несомненно, будут способствовать детской жёсткости. Целый ряд личностныхособенностей детей возбудимого типа будет поддерживать эту внешнюю жестокость и, наоборот, – особенности тормозного типа, например, застенчивость, - её не допускать в принципе.

В противоположность внешней, нормативной жестокости, которую целесообразноименовать жёсткость, настоящая жестокость – это всегда отклонение. Это всегда опасныйсимптом. Это всегда повод для вдумчивого её осмысления взрослыми. Детскаяжестокость в нашем понимании - это всегда устойчивый и способный к своемудальнейшему негативному развитию феномен, особо раскрывающий себя в отношении сдругими детьми. Жестокое отношение к другому, в принципе понятно самому ребенку сопределенного возраста. И если на фоне этого понимания ребенок продолжает и дальшежестоко относиться к другому, то он ведает, что творит, и переживает те разрушительныечувства, которые «одобряют» подобные отношения. Само жестокое обращение в детскойсреде условно можно разделить на две категории:

1. Когда собственная, словесная и физическая жестокость не воспринимаетсяобидчиками как насилие, то есть обидчики знают, или догадываются, что онижестоки в словах и действиях, но не считают это чем-либо из ряда вон выходящими не допускают мысли, что кому-то от них может быть плохо, «так обычныеразборки», «никакое это не насилие».

2. Обидчики знают, что от их слов, действий пострадавшим плохо. И подтверждают, что именно этого они и добивались, чтобы «наказать», «отомстить», «поставить наместо» и т.д.

Крайние формы такой жестокости приобретают криминальный характер. Например, запугивание с целью вымогательства, покушение на убийство, убийство и доведение досамоубийства. Особо опасное поведение обидчиков, осознающих свое обращение кдругим детям как насилие, возникает тогда, когда они получают при этом очевидноеудовольствие. Удовольствие от страдания своих жертв и, в частности, если этоудовольствие становится побудительным мотивом для совершения ими насилия. В такихслучаях, когда налицо садистическая мотивация у детей, речь может идти о тяжёлыхличностных деформациях, которые, вероятнее всего, связаны с текущей психическойпатологией. Когда же жестокое обращение в форме насилия организуется противконкретных детей, происходит систематически и растягивается во времени, т.е. становится процессом, тогда речь идет непосредственно о детской травле.

• Терминология

В Европе и Америке больше всего прижился фактический синоним травли – буллинг, ассоциируемый с боевыми играми молодых бычков. Он предполагает в собственномсмысле травлю одного ребенка другим. Меньше известен термин моббинг, обозначающийслучай группового нападения на одного или нескольких детей. Однако чаще в научно-практическом сообществе используется термин «буллинг», как более широкий иохватывающий разные случаи травли. Соответственно детей, в основном мальчиков, занимающихся буллингом, именуют булли.

Буллинг предполагает сложную систему взаимоотношений между притеснителями ипритесняемыми. В этой системе есть обидчики (насильники), есть жертвы, есть сторонниесвидетели происходящего. Буллинг преимущественно реализуется в детскихучреждениях, начиная со школы. Школа – универсальная площадка длякоммуникативного опыта детей длиной в 10 и более лет. В этой связи реже используетсяеще один синоним буллинга – школьная травля. Здесь делается акцент на самой школе, как одном из древнейших и важнейших институтов социализации человека, ответственного в широком смысле за ход этого процесса.

• История вопроса

О травле в образовательных, казенных, закрытых и иных детских учреждениях былоизвестно давно в разных странах, включая Россию. Достаточно, к примеру, вспомнить«Очерки бурсы» Помяловского или автобиографию князя Кропоткина, родоначальникароссийского анархизма. Описание жестоких нравов, царивших во времена обучения

Кропоткина в Пажеском корпусе прямо напоминают современную дедовщину в нашейармии. Кстати, народная школа для крестьянских детей в Ясной Поляне, организованнаяЛьвом Толстым, основывалась на духе ненасилия. Тем не менее, реальное изучениебуллинга началось лишь в конце 20 века. Первыми исследователями буллинга явиласьгруппа норвежских специалистов: Дан Олвеус, Пикас и Роланд. Они инициировали иреализовали в 70-х-80-х годах прошлого столетия крупномасштабные проекты вобразовательных учреждениях Норвегии, которые в дальнейшем творчески переросли вмоделирование этой проблемы, стратегии профилактики и технологии реальной помощи.

Вскоре эстафету подхватили Швеция, Финляндия и Дания, а в последующем и вся Западная Европа. В частности, в Великобритании в этом направлении успешно работают психотерапевты Девид Лейн и Эндрю Миллер, в Швейцарии - их коллега Аллан Гуггенбюль. Американская школа изучения проблем буллинга, в первую очередь, представлена психологами и психотерапевтами А.М.Хорном, Б.Глейзером, Т.В.Сейджером. Арнольд Гольдштейн в конце 80-х, начале 90-х годов прошлого века написал целую серию книг по работе с компаниями обидчиков. Швеция стала первой страной, где проблема буллинга была объявлена национальной проблемой. В России реальное осознание этой проблемы пришло значительно позже после распада СССР. В Советском Союзе эта проблема, хорошо известная, отраженная в художественной литературе и в кинематографе – вспомним хотя бы знаменитые фильмы «Пацаны» Динары Асановой и «Чучело» Ролана Быкова – официально не существовала.

• Распространенность буллинга.

Во-первых, ответ во многом зависит от открытости образовательных и иных детских учреждений. В тех случаях, когда администрации образовательных учреждений и весь пед.коллектив, при активной поддержке родителей, готовы сотрудничать с исследователями, достигаются максимально объективные результаты.

Во-вторых, подобные исследования требуют мощной государственной поддержки и не малых финансовых вливаний. В-третьих, существенным моментом является выбор критериев оценки буллинга, начиная с того, что для ряда специалистов буллинг и моббинг – разные содержательные понятия. Так для многих школ штата Массачусетс в США гораздо важнее профилактика групповых форм школьного насилия (моббинга). Например, в объединенной школе в городе Вустер профилактика моббинга является приоритетом всейвоспитательной работы, возглавляемой школьным полицейским, поскольку эта работаассоциируется с недопущением развития молодёжных банд в стенах этого образовательного учреждения. Статистические данные о распространенности буллинга следующие: Норвегия. Мунте, 1989 – 2-15% девочек и 6-27% мальчиков. Финляндия. Соурандер и соавторы, (2007) обследовали 2540 мальчиков 8-ми лет. У 28% имелся опыт буллинга. Великобритания. Стэфенсон и Смит, (1987). У 1000 учеников начальных классов 7-11 лет выявили 23% буллинга. Лейн (1988) установил, что из 480 учеников средних классов, которые были первоначально обследованы, а затем в течение нескольких лет находились под наблюдением, буллингу подверглись 19%. Эллиот, (1989) -38% из 4000 учеников начальных школ. В то же время по данным исследователя Ловенстайн (1978) из 5000 учащихся распространенность буллинга не превышала 5%. По данным Эрора и Томпсон (1987) речь идет о разных типах буллинга, жертвами которого стали 50% учащихся. Ирландия. Мур, (1989)-10% подвергаются буллингу регулярно, 55% - эпизодически переживающих буллинг. Италия. Бассалиска, (1989). Отчет по письменным работам инспекторов школ -4%. Испания. Гарсия и Перес, (1989), 17-21% буллинга. Германия, Шульц и соавторы, (2001)- 8% буллинга из опрошенных 1538 детей восьмилетнего возраста. США. В школах США насчитывается около 2,1 млн. булли и 2,7 млн их жертв. (Эделекс и соавторы, 2008) Австралия. Карлиле и Штайн, 2007 - каждый шестой школьник от 9 до 17 лет как минимум раз в неделю подвергается буллингу.

Неоднозначная статистика по буллингу, тем не менее, показывает всю серьезность этогосоциального явления, распространенного в современном мире.

• Содержательные аспекты буллинга

Как мы уже говорили, буллинг – это система детского насилия, реализуемого в пространстве организованного или неорганизованного детского сообщества.

В этой системе определяются роли обидчиков (притеснителей), обижаемых (притесняемых), сторонних наблюдателей – взрослых и детей. В связи с чем, начиная со скандинавских специалистов по буллингу, ведётся речь о насильниках и жертвах. Таким образом, каждая ситуация буллинга, может раскрываться одновременно в двух парадигмах: насильственности и жертвенности.

Соответственно этому ставятся вопросы о том, к то такие юные насильники и их юные жертвы? Какие условия способствуют появлению тех и других? Как дети становятся насильниками и жертвами? Существуют ли типичные и завершенные портреты насильников и жертв в контексте межличностного общения детей?

Ответы на выше поставленные вопросы выглядят следующим образом:

Потенциально жертвой или насильником может стать любой ребёнок при стечении определенных ситуационных, жизненных обстоятельств. Тем не менее, юные насильники - это преимущественно уверенные в себе, стеничные, склонные к доминированию власти и подчинению других, морально и физически сильные дети. Интересный факт устойчивости подобных глобальных характеристик юных насильников косвенным образом согласуется с данными современных, включая отечественных, социологов, изучающих насилие в молодежных криминальных группировках. Многие исследования определяют единственный фактор поддержания насилия в молодежных криминальных группировках – жестокую власть её членов, основанную на грубой физической силе. При этом лидеры этих группировок, в первую очередь, должны заботиться о насильственном поддержании своего авторитета. Кто круче, сильнее, наглее – тот и прав, тот и заказывает «бал насилия». Аналогичная ситуация характерна и для насильственных взаимоотношений в закрытых пенитенциарных учреждениях для детей и молодежи. В противоположность этому жертвы – обычно дети, которым свойственны крайняя неуверенность в себе, особая чувствительность к жизненным стрессам, неспособность сопротивляться насилию, неумение постоять за себя и склонность к подчинению.

• 
  Предшествующие и пред уготавливающие обстоятельства. Например, появление в благополучном классе проблемного и агрессивного второгодника.
  
• 
  Запускающие моменты. Например, острый конфликт между двумя учениками.
  
• 
  Стигмы потенциальной жертвы, т.е. внешние поводы, исполняющие роль формальных провокаторов для насильников.
  

• 
  По внешнему виду: полные, худые, высокие, низкие, имеющие веснушки и родимые пятна, аномалии – неправильный прикус, косоглазие, парезы, костные деформации и т.д.
  
• 
  По манере речи и поведению: шепелявость, заикание, косноязычие, эффект речевой каши; гиперактивные, заторможенные, замкнутые, провоцирующие.
  
• 
  По имиджу: нелепо одевающиеся, пользующиеся старыми вещами, не в контексте господствующей молодежной моды и моды, принятой в данном детском сообществе; выглядящие запущенные и грязные.
  
• 
  По наличию функциональных недостатков: приступов, истерик, страхов, навязчивостей, затяжных плачей, «глаза на мокром месте», непроизвольное отхождение газов при метеоризме, энуреза, энкопреза, слабого зрения («очкарик»).
  
• 
  По результатам достижений: слабый ученик, двоечник, «тупица», неспособный к занятиям, недисциплинированный, «вечно срывающий занятия», «ботаник - заучка», «вечно высовывающийся», «любимчик», «подлиза», «стукач», «маменькин сынок».
  
• 
  По социальному происхождению: богач - бедняк, из благополучной семьи или неблагополучной, из полной семьи – от матери- одиночки, семейный ребенок – сирота и т.д.
  
• 
  По этнокультурным особенностям: иной религии, иной расы, иных возможностей в полноценном владении языком и культурой новой родины.
  
• 
  Мотивы насильника: наказать, отомстить, удивить, поразить, разрядиться, «приколоться», показать преимущество, специально унизить, запугать.
  
• 
  Мотивы поддержания буллинга: «Теперь он мой раб», «Я могу его использовать».
  
• 
  Дополнительные факторы: образовательная, коммуникативная, дисциплинарная и общая неадаптивность в школе, сложная семейная ситуация и воспитательская неадекватность, обремененность поведенческими нарушениями, психическими расстройствами и соматическими заболеваниями, положение инвалида, потребность в особых нуждах.
  

• 
  Принудительное определение жертвы по Олвеусу- жертва неспособна к сопротивлению, она полностью беззащитна, она принуждаема
  
• 
  Поддерживающие роль сторонних наблюдателей. Взрослые не вмешиваются в ситуацию буллинга или по незнанию, или от неумения, или по идейным соображениям. Или плохо вмешиваются, имитируют деятельность.
  
• 
  Дети – пассивные наблюдатели. В душе сочувствуют жертве, но одновременно радуются, что «слава богу, это не со мной!». Часто наблюдатели боятся вмешиваться из страха оказаться на месте жертвы.
  
• 
  Мотивация насильника должна сохраняться продолжительное время и подпитываться достаточным количеством энергии. Предложенная «скетч – теория» Олвеусом и в дальнейшем развиваемаяТаггулом, была призвана создать универсальный портрет потенциальной жертвы буллинга. В дальнейшем она не получила своего подтверждения. Равно как и не состоялись традиционные представления о насильниках, как об исключительно девиантах, «отмороженных», поведенческих проблемных, с плохой наследственностью и родословной детях.
  

• Теоретические подходы к обоснованию существования буллинга

Дэвид Лейн предлагает концепцию комплексного, одновременного

воздействия 4-х основных факторов:

1) Текущее поведение позволяет во многом спрогнозировать отношения между жертвой и насильником в будущем;

2) Излюбленный стиль поведения, связанный с особенностями личности. В частности, такое качество как расчётливость детей – экстравертов во многом связано с повышенной активностью к буллингу;

3) Множественный стресс- обременённость различными социальными,

семейными, образовательными и медицинскими проблемами;

4) Потворствующая или беспомощная позиция школы.

Психоаналитическое обоснование буллинга основано на объяснении этого феномена вымещением нереализованной агрессии в детском возрасте.

Социально – психологические и социологические теории склонны видетьпричины буллинга в переживании детьми очевидного экономического неравенства. В результате дети – выходцы из низших слоёв общества, как правило, не имеют равных возможностей для успешного обучения и ассимиляции традиционной культуры. В результате, они прокладывают себе путь к успеху и завоевывают власть кулаками, драками и криминальным поведением. Об этой проблеме в последнее время много говорят, популяризируют и пишут представители, так называемой, марксистской и критической педагогики. Один из их признанных лидеров, канадский педагог, ныне живущий в США, много времени посвятивший школьной работе с детьми, проживающими в районах гетто обоих стран, Питер Мак – Ларен (2007) прямо указывает на взаимосвязь насильственного поведения у своих учеников и их идейного, выстраданного отрицания традиционной американской культуры, декларирующий, в частности, взаимное уважение и добродетельную заботу всех граждан друг о друге.

Теории поведенческой психологии и, в первую очередь, Альберта Бандуры, одного из лидеров этого направления. Буллингу можно научиться. Можно научиться стать обидчиком, можно научиться стать жертвой.

• Типология и течение буллинга.

• 
  По частоте эксцессов.
  
• 
  По брутальности (массивности) воздействия.
  
• 
  По продолжительности процесса.
  

1. Агрессивные булли. Истинные насильники, очень жестокие, с пониженным самоконтролем и вопреки доводам психоанализа с высоким самоуважением. Это самая многочисленная категория булли.

2. Тревожные булли. Их поведение компенсаторно. Они во многом подобны по характеристикам своим жертвам. Именно нежелание стать жертвой и побуждают их жить в атмосфере насильственных контратак и делает ихбулли. Их поведение во многом провокативно, что уже само по себезначительно осложняет их жизнь.

3. Наконец, пассивные булли, являющиеся, по нашему мнению, вариантом тревожных, напрямую используют насилие для самозащиты и подъема престижа в классе. Это самая печальная разновидность булли. Они лишь внешне воспринимаются своими жертвами как сильные и могучие. На самом деле, по результатам исследования, от 30-ти до 40 % этих детей страдают от депрессии. Их поведение - скорее крик о помощи или SOS-поведение в терминологии отечественного подросткового психиатра Ю.А.Скроцкого (1983).

Для жертв буллинга в России И.Бердышевым и М.Нечаевой (2005) была предложена классификация типов адаптации к буллингу, основанная на концепции проблемно-совладающего поведения Лазаруса.

Первый тип. Активное сопротивление.

Второй тип. Пассивное сопротивление.

Третий тип. Отказ от сопротивления.

Четвертый тип. Бегство от травли.

Пятый тип. Усугубляющее сопротивление.

• 
  Течение буллинга
  

• Переживания участников буллингового процесса.

• 
  Жертвы.
  

В более тяжелых случаях они начинают восхищаться своими мучителями и хотят походить на них. Срабатывает один из механизмов психологической защиты – идентификация с агрессором. «Чтобы мне не страдать от насилия и бессмысленно не убегать от насильника, от него всё равно никуда не убежишь, надо подчиниться его воле, полюбить его, принять всё как данное и заслуженное и попытаться стать таким, как он». В результате у таких детей могут возникать мазохистическиепереживания. В своей крайней форме такие переживания у жертв насилия известны как «стокгольмский синдром».

• 
  Насильники, обидчики, преследователи.
  

• 
  Свидетели буллинга дети.
  

2. Переживания настоятельных (императивных) потребностей к бегству от ситуации буллинга, чтобы ты в неё не втягивался, чтобы она не разрушила твой душевный комфорт.

3. Переживание побуждений присоединиться к травле.

• 
  Свидетели буллинга взрослые.
  

1. Возмущение, негодование, желание немедленно вмешаться.

2. Страх, отчаяние, бессилие, что может быть ещё хуже, и ты не знаешь, как это прекратить.

3. Защитное игнорирование фактов. «Я это не вижу», «Меня это не касается», «Пусть разбираются сами и отвечают за них те, кому это положено».

4. Присоединение к агрессору. Переживание чувств «праведного возмездия» и «торжества справедливости». «Наконец, ему (ей) воздалось по заслугам». Как правило, к подобным реакциям, могут быть склонны педагоги, травмированные длительным проблемным поведением своих учеников. При условии, что у них выработалось отчётливо негативное к ним отношение. В подобных случаях – это опасный симптом для самих педагогов, поскольку подобные чувства у профессионалов являются деструктивными. Злорадство педагога по поводу «коллективной проработки» в классе проблемного ученика – повод к немедленному обращению за психологической или психотерапевтической помощью. Одновременно и повод для приостановки своей педагогическойдеятельности. Аналогичные переживания происходят и у некоторой категорииродителей.

• Исходы буллинга.

Необходимо разделять судьбу самого буллинга и последствия для его участников.

• 
  Судьба буллинга:
  

2. Процесс был прерван и возобновился.

3. Процесс приобретает волнообразный характер: буллинг – пауза – буллинг – пауза.

4. Попытки прервать процесс оказываются явно не эффективными. Буллинг каждый раз возрождается с новой силой.

5. Буллинг упорно прогрессирует и становится злокачественным.

Каждый раз, говоря о процессе буллинга, нужно помнить, что обычно речь не идёт о единственных детях, пострадавших от школьного насилия. Они могут очень быстро перевестись родителями в другие школы, и для них этот процесс будет прерван. Но буллинг - это система, это своеобразная социально- психологическая «зараза» в детском сообществе. И на место ушедшей жертвы обязательно, рано или поздно, станет другая. И это будет происходить столько времени, сколько не будут предприниматься реальные меры в отношении буллинга взрослыми. Равно как и не может быть гарантий полного благополучия в «больном» детском коллективе, если будет из него устранен главный виновник, инициатор школьной травли, а сам коллектив не будет подвергнут «лечению».

• Последствия для участников буллинга.

1. Буллинг проходит без последствий для всех его участников, что бывает крайне редко.

2. Буллинг оставляет след для его участников, который незначительный, и с которым при своевременно начатой работе можно быстро справиться.

3. Буллинг оставляет длительные неизгладимые последствия для его участников, поражая практически все жизненно важные сферы человеческого бытия:

• 
  Психологические, негативные трансформации личности.
  
• 
  Посттравматические стрессовые нарушения.
  
• 
  Ухудшение психического и физического здоровья.
  
• 
  Снижение образовательного и профессионального функционирования.
  
• 
  Проблемы в коммуникации или их дальнейшее усугубление.
  
• 
  Прогрессирующее расстройство адаптации и потеря социальных достижений.
  
• 
  Криминализация поведения.
  

• 
  Так для жертв чаще всего речь идёт о последствиях для личности, здоровья исоциального функционирования.
  
• 
  Для самих насильников – о негативных последствиях для личности икриминальной трансформации поведения.
  
• 
  Для свидетелей – детей и взрослых – последствия для личности и снижениепрофессиональной (родительской) компетенции соответственно.
  

Взрослые всегда должны быть готовы к самым неожиданным исходам буллинга. И среди них самое главное не пропустить наиболее опасные: покушение на убийство, убийство, доведение до суицида и суицид.

• Медико-психологические аспекты буллинга.

Во-первых, это посттравматические (стрессовые) переживания: кризисная психология и кризисная психотерапия. Большинство жертв, реже насильников, ещё реже свидетелей попадают в ситуацию неконтролируемого стресса, т.е. в ситуацию, когда, как не пытайся, изменить ничего невозможно. В таких случаях речь идет о так называемой выученной беспомощности - феномене, высоко распространенным в наши дни и проявляющим себя опять же в наиболее социально напряженных областях: перспективах выбиться в люди из низов, найти престижную и достойнейшую работу, прокормить большую многодетную семью и адекватно получать образование. США была первой страной, где, начиная с 70-хгодов прошлого столетия, такими исследователями, как М.Селигманн началосьсистематическое изучения этого феномена. В результате люди с выученной беспомощностью на неразрешимою ситуацию начинают реагировать депрессией, которая, в свою очередь, модифицирует всё их последующее поведение. Существуют и другие механизмы развития постстрессовых последствий буллинга (И.Бердышев, М.Нечаева, 2005 год).

Во-вторых, речь идет об ухудшении уже имеющихся физических и психологических заболеваний. Например, очередная декомпенсация диабета или пресловуто «популярного» ныне синдрома дефицита внимания и гиперактивности.

В-третьих, непосредственное психосоматическое реагирование на длительную, затяжную психотравмирующую ситуацию. Психотравмы запускают резкое неспецифическое снижение иммунитета, кожную аллергию, бронхиальную астму, желудочно-кишечные спастические явления, вегетососудистую дистонию, психогенные расстройства мочеиспускания, подъемы температуры, не связанные с воспалением.

В-четвертых, опасность совершения суицида. В частности, исследование Кима и соавторов в 2009 году: 1655 южно-корейских восьмиклассников показало, что буллинг статистически достоверно повышает у них риск самоубийства.

• Роль детских сообществ в возникновении и поддержании буллинга.

К сожалению, современных, крупномасштабных исследований, определяющих и разъясняющих все конфигурации межличностных отношений в ситуациях буллинга, практически нет. В нашей же стране, в последнее время акцент таких исследований смещается на закрытые воспитательные учреждения (Кондратьев М., 2005, Пирожков В.,1992). Американский социолог Эрвинг Гофман подобные учреждения предложил именовать тоталитарными, подразумевая подчинение всей их жизнедеятельности жёстким административным регламентациям. Учреждения интернатного типа, элитные военизированные и военные заведения, а также армия, могут условно рассматриваться как тоталитарные. В таких условиях стабильности, при желании и открытости руководства этих учреждений возможна успешная реализация исследовательских проектов по буллингу. Обычные школы в этом плане значительно менее доступны. Исключение составляют скандинавские страны. Проблема актуальна и в наши дни в Евросоюзе.

Основательные реформы на этот счет хотят провести страны Прибалтики, в частности, Литва, в которой проблема буллинга и детских сообществ становится крайне болезненной.

Условно, школьные детские сообщества могут подразделяться по отношению к насилию следующим образом:

1.Полностью исключающие проявление насилия и консолидирующиеся против подобных случаев.

2.Исключающие проявление насилия и непоследовательно консолидирующиеся против насилия.

3.Исключающие насилие и неспособные к консолидации против насилия.

4.Допускающие в определенных «договорных» случаях насилие и поддерживающие его на этих условиях.

5. Безразлично и невмешательски реагирующие на насилие.

6. Активно поддерживающие насилие.

При этом важно не забывать о частом неполном или полном несоответствии качеств детской среды в отдельных классах и во всем школьном сообществе. Это принципиальный момент, т.к. успешное совладание с проблемой буллинга возможно в его законченном варианте при полной общешкольной антинасильственной позиции. Во всех случаях действуют социально - психологические, теоретические обоснования виктимизации детей в группе. Как правило, дети не любят и виктимизируют тех сверстников, которые не способствуют реализации основных групповых целей:

достижению единства, гармонии развития группы. Более агрессивные или просто отчужденные, например, из-за ярко выраженной индивидуальности, дети оказываются одинаково уязвимыми, и за это их наказывают.

• Парадоксы и иные трактовки проблемы буллинга.

Знаменитый российский исследователь отрочества и юности, философ и психолог И.С.Кон считает, что из всего многообразия виктимно-насильственных отношений надо выделять те из них, в которых эти отношения лишь внешне напоминают буллинг. На самом деле при более глубоком рассмотрении становится очевидным, что насилие менее культурных, педагогически запущенных, имеющих статус неблагополучных детей в отношении «интеллектуальных очкариков», выходцев из престижных семей, но физически однозначно слабых и не умеющих постоять за себя, - может быть взаимодополняющим, симбиотическим, по выражению И.С.Кона. Сильные, но проблемные дети, при всей своей насильственности опекают своих слабых одноклассников. В свою очередь, одноклассники фактически подтягивают общийкультурный и, в первую очередь, школьный уровень, «силачей». И.С.Кон настаивает, что это есть старый и широкораспространенный тип мальчишеской дружбы, не имеющий никакого отношения к буллингу. Продолжая линию ломки стереотипов, надо вернуться в 70-е годы прошлого столетия в США и вспомнить знаменитый калифорнийский «тюремный» эксперимент, проведенный известным социальным психологом Дэвидом Зимбардо. Разделенные случайным образом студенты-волонтеры из гуманитарных вузов добровольно согласились во имя интересов науки поиграть в «тюремщиков» и «заключенных». Важно, что при этом им предлагалось играть, как если бы это было на самом деле, но не более того. Тем не менее, через несколько дней, где всё было понарошку, как у детей, наступили жестокие будни. Добродетельные студенты – гуманитарии, игравшие роль тюремщиков, в одночасье превратились в злобных и садистических надзирателей, изуверов, причиняющих постоянную боль и страдание своим однокурсникам. Забыв при этом об условности экспериментальной ситуации, игнорируя просьбы несчастных «заключенных» (теперь уже по-настоящему заключенных) о снисхождении, они продолжали «выполнять» свое дело. Ситуация вышла из-под контроля, и Зимбардо его мгновенно прекратил. Подобных экспериментов больше никто не повторял. Его критиковали за антигуманность и этическую недопустимость таких исследований. Многие из добровольцев, участников проекта, получили тяжёлые травмы. Из них наиболее тяжёлые - из числа бывших «тюремщиков».

Они переживали тяжёлое потрясение, полностью осознав, какими злодеями и нелюдями они были в недавнем прошлом. Главный вопрос, которым после окончания эксперимента озадачил себя и своих сотрудников Дэвид Зимбардо: «Как случилось, что психологически здоровые и позитивные молодые люди, будущие специалисты в гуманитарных областях, мгновенно превратились в садистов и насильников?»

• Помощь при буллинге

Помощь при буллинге предполагает общие и частные аспекты. Общие аспекты связаны с такими понятиями как открытость школы проблеме буллинга, готовность взять на себя ответственность, партнерство на всех этапах работы, системность, активное вовлечение школьного сообщества и родителей, смелость жертв буллинга работать над своей проблемой, обязательное подключение к работе свидетелей, и самих насильников.

• Принципы работы с проблемой буллинга:

1. Конфиденциальность.

2. Этапность (изучение ситуации, подготовка сообщества, согласие

участников, выработка программы помощи, её реализация и оценка).

3. Отказ от обвинений кого- либо из взрослых в допущении случаев буллинга.

4. Категорический запрет на любое насилие в школе («Скажи насилию нет!»).

5. Комплексность (учет всех аспектов).

6. Междисциплинарный (представители разных профессий) принцип работы.

7. Индивидуальный подход в каждом случае буллинга.

8. Смещение акцента для обидчиков с наказания на их реабилитацию (за исключением опасности для других и нарушителей закона).

• Частные аспекты помощи:

1. Психологический аспект..

2. Психотерапевтический аспект.

3. Педиатрический, психиатрический (наркологический) аспект.

4. Педагогический аспект..

5. Социальный аспект.

6. Правовой аспект

В идеале помощь при буллинге представляет собой систему. В жизни обычно приходится довольствоваться частями этой системы или её фрагментами. Наконец, бывает и так, что помощь ограничивается локальными акциями: на перевоспитание в спецзаведения или на лечение в психиатрическую больницу поместили насильника – и на этом всё заканчивалось. Или родители забрали из школы жертву буллинга. Или строгому учителю пока удается держать под контролем обидчика. Или родители жестоко (физически) наказывали булли. Или психотерапевту удавалось успокоить запуганного ребёнка и т.д.

• Профилактика буллинга

Она во многом основывается на тех же принципах, что и оказание помощи. Стоит разделять следующие виды профилактики:

• 
  Профилактика буллинга в детских сообществах.
  
• 
  Профилактика возможных ролей в потенциальном буллинге: как не стать жертвой, обидчиком и пассивно созерцающим свидетелем, беспомощным учителем илиродителем.
  
• 
  Профилактика первичная – исключение условий и возможностей развитиябуллинга.
  
• 
  Профилактика вторичная – своевременное выявление буллинга и принятие мер, препятствующих его распространению.
  
• 
  Профилактика третичная - работа по поддержанию антибуллинговых достиженийпосле прерывания последних случаев буллинга в сообществе.
  

• Проблемы буллинга в России

Постановка самой проблемы, как реально существующей в нашем обществе, стала возможной лишь после распада Советского Союза. Её вычленение в качестве отдельной линии насилия против детей совпало с радикальными процессами гуманизации всех сфер заботы общества о детях, начиная с обеспечения для них надёжных гарантий безопасности:

• 
  В семье и школе.
  
• 
  В досуговом пространстве или на отдыхе.
  
• 
  На улице и в частной жизни.
  

Во-первых, это концептуальные разработки вопросов жестокого обращения в детской и молодежной среде, разрабатываемые профессором И.С.Коном.

Во-вторых, это группа ведущих специалистов – психологов, занимающаяся вопросами комплексного обеспечения психологической безопасности в детских, в том числе изакрытых учреждениях, И.А.Баева, Л.А.Регуш, А.Л.Лихтарников, С.А.Котова, Е.Б.Лактионова.

В-третьих, это теоретические исследования и первые практические шаги специалистов – девиантологов -А.Ю.Егорова, Е.Н.Волкова, С.А.Ениколопова и др.

В-четвертых, это те перспективы, которые могут быть затребованы национальным школьным сообществом при переходе образования на личностную модель взаимодействия с детьми и использование современных достижений конфликтологии (В.Г.Маралов, Б.И.Хасан, Н.А.Сергоманов). Однако даже в Санкт-Петербурге ещё несколько лет тому назад подобные исследования не проводились. Сама же проблема буллинга растворялась в более злободневных отклонениях (девиациях) несовершеннолетних, среди которых были и остаются: безнадзорность, отказ от обучения, имущественная и насильственная подростковая преступность, употребление ПАВ, ранняя

половая жизнь. Лишь в 2008 году по инициативе городской прокуратуры были проведенывыборочные исследования (анонимное анкетирование) в образовательных учрежденияхСанкт-Петербурга на предмет прошлого и текущего опыта учащихся, связанного стравлей и вымогательством. Оказалось, что от 5 до 13% учащихся имели и имеют такойопыт. По результатам этого исследования были приняты соответствующие, в первуюочередь, правовые меры реагирования.

В частности, одним из практических выходов этой инициативы явилось создание группы психопрофилактики школьных кризисов под руководством известного психиатра профессора Б.С.Фролова на базе ГУЗ ЦВЛ «Детская психиатрия» им. С.С.Мнухина. Этот проект был разработан главным детским психиатром Санкт-Петербурга Л.П.Рубиной, при поддержке правительства города, ГУВД и прокуратуры. Его главная цель – своевременная диагностика и кризисное реагирование на особо опасные ситуации школьной дезадаптации. Выявление и профилактическая помощь детям, переживающим буллинг - одно из таких направлений. И всё же исследовательская деятельность по проблеме буллинга и соответствующая работа на местах остаётся пока эпизодическим, более или менее успешным опытом.