1.6. Воспоминания о Е.С.Строеве
Идет угасание общественных интересов и равнодушие ко всему, выходящему за рамки семьи.
Со Строевым я познакомился в 1978 году. Институт экономики и организации сельскохозяйственного производства Нечерноземной зоны РСФСР создавался на базе Ленинградского и Вологодского отделов ВНИИКа. Кроме того институту передали Орловский отдел ВНИЭСХа, где длительное время вместо работы две группы сотрудников упражнялись в написании кляуз друг на друга. Однажды на бюро Ленинградского обкома рассматривался вопрос о становлении вновь созданного Института. Первый секретарь обкома Г.В.Романов спрашивает меня: «Как ты управляешь периферийными отделами»? Я ответил, что они пока находятся на «беспривязном содержании». Эта фраза понравилась ему и он обещал помочь, если появится необходимость отказаться от них.
При первом посещении Орловского отдела убедился в том, что ожидать плодотворной работы от сотрудников не приходится. На собрании отдела жестко поставил вопрос, что если бодяга не прекратиться, он будет закрыт. Сразу же главные заводилы побежал жаловаться в обком партии. Один к заведующему сельхозотдела, другой к Е.Строеву – секретарю обкома по сельскому хозяйству. Последний приглашает меня и начинает читать мораль. После Строева я позвонил заместителю заведующего сельхозотдела ЦК КПСС Ю.В.Седых. Рассказал, что нахожусь в Орле, только что провел совещание с сотрудниками отдела, осталось удручающее впечатление. Не знаю что делать. Видимо придется воспользоваться предложением Романова и закрыть отдел. Он предлагает зайти к Строеву. Сказал, что только от него, но он меня не понимает. Не знаю говорил ли Седых со Строевым, но примерно через полчаса - час мы поехали в лесопосадку, накрыли скатерть самобранку, хорошо посидели и с этого времени наши товарищеские отношения поддерживались более двух десятилетий. Строев понял, что у меня хорошие отношения с Седых. Через некоторое время он позвонил мне в Ленинград и попросил, чтобы я посодействовал через Юрия Васильевича решить какой-то вопрос. Я позвонил Седых. Тот сказал, чтобы Строев передал ему суть просьбы. Когда я рассказал это Строеву, он категорически отказался ему звонить.
Работая помощником Горбачева, готовил доклад, с которым он выступил на Всероссийском экономическом совещании. После совещания ко мне зашли первый секретарь орловского обкома тов. Мешков и Строев и попросили доклад. Потом мы встретились с ним на совещании по бригадному подряду в Белгороде. Через пару дней после возвращения он звонит и говорит, что за год – полтора внедрит бригадный подряд по всей области. Я пытался отговорить его от такой авантюры. В 1984 году Строев назначается инспектором ЦК КПСС в качестве резерва продвижения по службе. Тогда кадрами высшего звена занимались серьезно, не то, что в нынешнее время, когда никому не известную личность вынимают словно из табакерки и ставят на самые высокие посты. Кадры тщательно подбирались, готовились. Совершенно иной подход к назначению на губернаторскую должность в наше время. Нередко губернаторами или сенаторами назначают людей, которые и по карте-то не покажут, где расположена область, которой они будет руководить, а о знании проблем этой области и говорить нечего.
Однажды Строев пришел ко мне и возмущается частыми командировками в Среднеазиатские республики, предполагая в этом готовящееся назначение его вторым секретарем ЦК в одну из республик. Я пообещал переговорить с Горбачевым. Вскоре захожу к шефу. Они с Карловым обсуждали вопрос – кого предложить первым секретарем в Саратовскую область на место В.Гусева, назначенного заместителем председателя правительства Российской Федерации. Передаю разговор со Строевым. Карлов говорит: «А Строев мне нравится» и поддерживает кандидатуру. Горбачев после некоторого раздумья соглашается: «Будем двигать на большую Волгу». Обрадованный чувством исполненного долга, я сразу же хотел сообщить добрую весть Строеву, но его на месте не оказалось, был в командировке, и снова в Средней Азии. По возвращении из командировки заходит Строев. Я сообщаю ему, что в Среднюю Азию его уже не пошлют, готовится решение Политбюро о назначении первым секретарем Саратовского обкома. Но такая перспектива его не только не обрадовала, а огорчила. Он сказал, зачем мне эта Волга, я не знаю области, мне нужно, по меньшей мере, 3 года чтобы ознакомится, разобраться с чего следует начинать преобразования. Я всю жизнь проработал в Орловской области и знаю, что нужно делать здесь уже сейчас. А Мешков состарился на должности первого секретаря. Словом, получилось что я оказал ему медвежью услугу.
Но положение вскоре было исправлено. Мы с Н.Е.Кручиной (управляющим делами ЦК КПСС) жили в соседних домах и нередко возвращались домой пешком. Возвращаясь в очередной раз, я рассказал ему ситуацию со Строевым. Н.Кручина одобрил его позицию, и поведал, что то же самое испытывал, когда перешел в ЦК КПСС первым заместителем заведующего сельхозотдела из Целинограда, где был первым секретарем обкома. Ему тоже пришлось в течение трех лет осваивать новую работу. И уверенно сказал, что поможет положительно решить вопрос. На следующий день мы с ним зашли к Горбачеву, и предложили Строева рекомендовать первым не в Саратовскую, а в Орловскую область. Горбачев сказал свою излюбленную фразу, что процесс уже пошел, с некоторыми членами Политбюро вопрос о направлении Строева на большую Волгу уже согласован. Кручина сказал, что пусть не беспокоится, он договорится со всеми членами Политбюро. Горбачев согласился. Вскоре Строев стал первым секретарем обкома Орловской области. И сразу же развернул большую плодотворную деятельность. Разработана и успешно осуществлялась «Программа 100» - строительство 100 обустроенных поселков, совершенствовался хозяйственный механизм в отраслях АПК, развивался бригадный подряд. Его заметили, об Орловской области заговорили в средствах массовой информации, в область приехал Горбачев. И вот Строева утверждают секретарем ЦК КПСС. Я в это время работал первым заместителем начальника сводного отдела АПК Госплана СССР. Однажды он приглашает меня в секретарский кабинет, рассказывает что сделал в области по развитию фермерства. И как бы в подтверждение больших свершений раскрывает огромный альбом с фотографиями животноводческих помещений, которые были отделаны кафелем, а верх обшит вагонкой. Я вместо того, чтобы похвалить, спрашиваю, сколько лет потребуется, чтобы окупить такие затраты? Поскольку я не одобрил его идею, не стал восхищаться «успехами», он переменил тему разговора, рассказывает что, обучаясь в Академии общественных наук, не успел защитить кандидатскую диссертацию, так как назначили секретарем обкома, и говорит, что всегда начатое дело доводил до конца. Словом, просит помочь подготовить и защитить кандидатскую диссертацию. Я пытался его отговорить, считая что Строеву, как секретарю ЦК, члену Политбюро кандидатская диссертация не нужна, что я бы постеснялся этим заниматься. Строев стоял на своем. Диссертация была подготовлена и защищена, а за несколько дней до ГКЧП ему был выдан диплом кандидата экономических наук. Строев стал безработным кандидатом. Тогда его голубой мечтой было стать директором Аграрного института. Он просил об этом президента ВАСХНИЛ А.Никонова. Недели две Строев чуть ли не ежедневно звонил мне, высказывал свое желание занять директорский пост, говорил, что он приложил много сил для его создания. Никонов водил его за нос, говорил что эта должность уже занята, что директором уже назначен Узун В.Я. Я тогда работал академиком – секретарем отделения экономики ВАСХНИЛ и знал положение дел, говорил, что Никонов сам хочет занять эту должность. Ведь ВАСХНИЛа скоро не будет. Действительно, после объединения ВАСХНИЛ и Россельхозакадемии Никонов был утвержден директором Аграрного института, а кандидата экономических наук Строева президент РАСХН Романенко назначил директором Орловской научно исследовательской плодоовощной станции, освободив от этой должности академика ВАСХНИЛ. Через некоторое время станцию реорганизовали во Всероссийский научно исследовательский институт. Словом, если бы Строев не получил вовремя диплом кандидата, неизвестно как бы сложилась его дальнейшая судьба.
В области предстояли выборы губернатора. К Строеву пришли ветераны войны и просили выдвинуть на этот пост свою кандидатуру, обещая поддержку. Он некоторое время колебался, так как Юдин (действующий губернатор, назначенный Ельциным) и без того плохо относился к Строеву, видя в нем конкурента. Однажды Строев приглашает меня и Беспахотного Г.В. к себе на московскую квартиру, посоветоваться следует ли ввязываться в предвыборную гонку или нет. Я ему сказал, что предстоящие выборы – это единственный для него шанс вернуться во власть. Если он его упустит, то второго такого шанса уже не представится. Пока еще орловчане помнят его хорошие дела на благо области. Через четыре года они забудутся. Жена Строева категорически была против того, чтобы ввязываться в это дело, упрекала меня в том, зачем я втравливаю его в эту авантюру. Сказала, что им и без того Юдин создал невыносимые условия, что они до сих пор живут в общежитии. Я продолжал настаивать на своем, сказал ему: «Ты спрашиваешь мое мнение, я тебе повторяю, другого шанса у тебя не будет. Думаю ты не такой человек, который мог бы смириться с сегодняшней участью». Тогда выборы были более демократичные чем сейчас. Строев пошел на выборы и победил. Он часто приглашал меня, ездили вместе по области. Я высказал мысль, что из доклада участники совещания должны убедиться, что когда то Строев попал на вершины власти не случайно. И сегодня оказавшись местечковым руководителем, он продолжает мыслить масштабно, по –г осударственному. Было предложено четыре или пять таких проблем. Первая - в стране две беды: одна состоит в том, что после распада СССР россияне, оказавшись в чужих странах, стали людьми второго сорта, людьми без гражданства. Другая беда - недостаток рабочей силы на селе. Если федеральная и местная власти объединят силы и средства, то из двух бед получится одно большое благо. Надо показать, что область в этом отношении уже проводит определенную работу, но нужно, чтобы федеральная власть не стояла в стороне, чтобы эта проблема решалась на паритетных началах.
Вторая проблема. В советское время Российская Федерация имела гипертрофированную специализацию. Доля продукции АПК составляла 15,2%, а 70 с лишним процентов занимали топливно-энергетический, химико-лесной, машиностроительный комплекс и т.д. Тогда как в Прибалтийских республиках аграрный сектор экономики занимал 52-56 процентов, а потому Россия не в состоянии была обеспечить себя продовольствием. Нужно менять структуру, повышать долю АПК в народном хозяйстве, не надеяться на чужого дядю в вопросе обеспечения населения продуктами питания. Были названы и другие проблемы, которые следовало бы изложить в докладе. В конце доклада можно немного и романтики – Орловская область- родина Тургенева, Фета, и т.д. Строеву такая структура понравилась. Мне была отведена комната, выделен сотрудник для связи. Подготовленный мною доклад произвел хорошее впечатление на участников совещания. Черномырдин и Лужков попросили копии доклада. Первый из выступающих секретарей обкомов начал так: «Я подготовил выступление, но после доклада Строева, где подняты злободневные проблемы, касающиеся не только Орловской области, но и всей России, мне стыдно останавливаться только на проблемах области. В это время состоялась важная моя встреча с Ю.М.Лужковым, после чего разрешился вопрос передачи муниципалитету находящего на балансе института жилого фонда. Став губернатором, Строев просит меня помочь ему подготовить и защитить докторскую диссертацию. Была написана книга, по ней на диссертационном Совете ВНИЭТУСХ и защитился Строев, а вскоре он получил диплом доктора экономических наук. Потом был избран членом-корреспондентом, а через два года и академиком РАСХН.
В 1999 году наш институт разработал программу аграрных преобразований в Орловской области. Прошла ее презентация. Началась серьезная работа. Я постоянно ездил в область. Каждый понедельник проходила оперативка, где рассматривался вопрос о ходе реформы. На оперативке главы администраций районов отчитывались о проделанной работе. Работа проводилась колоссальная. Налицо были и результаты. Создавались кооперативы, агрофирмы, холдинги, машинно-технологические станции, перерабатывающие и агросервисные предприятия и другие. Реформа давала свои результаты. В 2000 году производство зерна в области увеличилось на 30%, сахарной свеклы – на 21, подсолнечника – на 32%, мяса – на 16%. В 2000 г. было распахано около полумиллиона гектаров земли, ранее вышедшей из хозяйственного оборота, все агрофирмы получили прибыль, хотя в их состав вошли отстающие, финансово несостоятельные хозяйства. Некоторые наши ведущие ученые находились в области по 130 – 156 дней. О результатах реформы заговорили во всей России. В область поехали делегации со всей страны.
Вспоминается интересный случай. Приезжаю в область, иду на оперативку. Строев объявляет первый вопрос - заготовка овощной продукции на зиму. Слово предоставляется начальнику милиции области. Подумал, что ослышался. Но милиционер докладывает, что на этот раз все обошлось благополучно. На помидорном поле Волгоградской области машины загрузили и, выехали на трассу. Отъехав несколько километров, нас остановили две легковые машины, из которых вышли бандиты. Но из нашей колонны машин выехал бронетранспортер. Бандиты быстро ретировались. Оказывается в прошлый раз они приказали выгрузить помидоры, забрали одну грузовую машину и пригрозили, что если второй раз появятся, без жертв не обойдется. Такова была ельцинская Россия.
1.7. Воспоминания о Г.Т.Ковалевском
Мудрость рождается из терпения, а спокойствие происходит из мудрости.
Георгий Тихонович Ковалевский был прекрасным организатором экономической науки в Белоруссии, умнейший человек, сыгравший решающую роль в моей судьбе. Именно он дал первый толчок движению в ту область деятельности, которая стала смыслом всей моей последующей жизни.
Перед войной Г.Ковалевский учительствовал в одной из средних школ Витебской области и заочно учился в Минском пединституте на математическом отделении. Во время войны был ранен и направлен в госпиталь, расположенный в Грузии. После излечения работал в одном из райкомов партии республики. Чтобы облегчить тяжелое материальное положение, пошел по учебным заведениям с предложением преподавать математику, но таких вакансий не было. В одном из них ему предложили преподавать политэкономию. Этот предмет он не знал и отказался. Но, по возвращению домой, зашел в книжный магазин, купил учебник по политэкономии, проштудировал его за ночь, а на следующий день дал согласие преподавать этот предмет, с чего и началось его становление как крупного политэконома страны.
Академия общественных наук и высшая партийная школа объявили конкурс в аспирантуру. Ковалевский начал готовить документы. Зашел к секретарю райкома за характеристикой. Тот сказал, чтобы он написал ее сам. О скромной характеристике, написанной Ковалевским, секретарь сказал: «Кто так пишет характеристики». Ему была написана новая, хвалебная характеристика. Следует заметить, что отношения у Ковалевского с секретарем были натянутые и последний хотел избавиться от принципиального подчиненного. Документы одновременно были посланы в Академию и партшколу. Так как у него не было аттестата о высшем образовании, он написал, что аттестат утерян и обещал в течении года его восстановить. Академия приняла документы, он успешно сдал экзамены и был зачислен с условием, что в течение года аттестат будет предоставлен. Занимаясь в аспирантуре, Ковалевский одновременно поступил экстерном в финансово-экономический институт. Через год сдал все экзамены, получил диплом о высшем образовании и представил его в Академию. После успешного завершения аспирантуры и защиты кандидатской диссертации был направлен на работу заведующим кафедрой Минской партийной школы.
В 1952 г. в Москве проходила Всесоюзная конференция политэкономов. Ковалевский выступил с идеей, что в социалистическом обществе основные средства производства не являются товаром. Идея Ковалевского понравилась Сталину, которую потом он использовал в своей книге «Экономические проблемы социализма». Сталин пригласил молодого ученого, обсуждалась проблема товарно-денежных отношений при социализме. Вечером Ковалевский уехал в Минск, а на вокзале его встречали секретарь ЦК КПБ и зав. отделом науки и пропаганды, которые сообщили, что по указанию из Москвы он назначен директором института экономики АН БССР. Директору И.М.Качуро предложили возглавить Гродненский сельскохозяйственный институт.
Г.Т.Ковалевский был прекрасным оратором. Когда он выступал в Академии, актовый зал был забит до отказа. Послушать его приезжали заведующие отделами ЦК КПБ, ведущие сотрудники министерств и ведомств. Высказанные им идеи долго обсуждались. Вспоминается такой случай - мы аспиранты говорили об одном замечательном его выступлении перед средствами массовой информации республики. Заходит Ковалевский, спрашивает чем занимаемся. Возник вопрос о его феноменальной памяти. Один из аспирантов раскрыл «Капитал» Маркса и прочитал целую страницу. Ковалевский практически дословно повторил прочитанный текст. Кстати, подобное писал А.В.Мещерский об Алексее Толстом – одном из сборного псевдонима «Козьмы Пруткова». «Граф Толстой был одарен исключительно памятью. Мы часто для шутки испытывали друг друга память, причем Алексей Толстой нас поражал тем, что при беглом прочтении целой большой страницы любой прозы, закрыв книгу, мог дословно все им прочитанное передать без одной ошибки»13. Ковалевский обладал какой то магической силой. Однажды на республиканском совещании с докладом выступал председатель Госплана Белоруссии С.Малинин. Ковалевский сидел на первом ряду зала и в адрес докладчика бросил какую то реплику, после чего у того буд-то язык отнялся. И начал он говорить лишь тогда, когда К.Мазуров – первый секретарь ЦК КПБ, сказал, что у него же под носом текст доклада, продолжай читать.
Ковалевский постоянно приглашал крупных ученых из Москвы, Ленинграда, Новосибирска и других научных центров страны, которые выступали с докладами не только в нашем институте, но и университете, других научных учреждениях. Помнится в институте выступал доктор экономических наук Кронрод. Георгий Тихонович высказал какое то замечание по ходу выступления докладчика. Ученый остановился, и лишь через какое – то время с обидой сказал, если мол вы все знаете, то становитесь на мое место и продолжайте. Ковалевский заметил ему, что я вас пригласил как специалиста в этой области. Речи Георгия Тихановича всегда были интересны, содержательны, подкреплялись многочисленными примерами, афоризмами, шутками. Как то заведующий отдела института, делая отчет о проделанной работе, сказал, что его отдел работал усердно, помножая день на ночь. Раскритиковав работу отдела, Ковалевский сказал: «Иначе и не могло быть. Ведь умножая любое число на ноль получишь ноль».
Как я уже говорил, Ковалевский сыграл в моей судьбе важную роль. А было это так. Приехал он (тогда был и директором Института экономики АН БССР и заведовал кафедрой Минской партийной школы, где учился первый секретарь райкома партии Стельмах). Райплан готовил для Ковалевского материалы. В беседе он предложил мне поступать в аспирантуру возглавляемого им института. Я высказал сомнение, что меня отпустят. Ковалевский обещал договориться со Стельмахом. Через некоторое время в район пришло письмо с просьбой откомандировать меня в институт. Хорошо ко мне относившийся председатель исполкома ознакомил меня с письмом Ковалевского, я написал заявление об освобождении меня от работы, Малаховский наложил положительную резолюцию, положил заявление в стол и закрыл на ключ. В это время шла отчетно-перевыборная компания в колхозах, предрик поехал по хозяйствам. Я поделился своей радостью со вторым секретарем райкома партии. Но последний поумерил мой пыл, сказав, что отпускать меня из района не собираются: Стельмах не хочет прямо отказывать Ковалевскому, а потому будут всячески тянуть резину. Расстроенный я решил проявить характер. Из моей комнаты была дверь в кабинет председателя. Я зашел, поднял крышку стола, взял свое заявление с резолюцией и передал его в отдел кадров. Был подготовлен приказ, который подписал заместитель председателя райисполкома. В тот же день снялся с воинского учета и уехал в Минск на работу младшим научным сотрудником Института экономики АН БССР. Из района вскоре пришло письмо на имя директора с просьбой вернуть Милосердова - единственного специалиста с высшим образованием, говорилось о перспективах моего роста и т.д. Директору позвонили также из обкома партии с требованием вернуть меня в район. Ковалевский предложил уехать в длительную командировку в Брестскую область. На этом все и закончилось.
Думаю у каждого человека должно появляться чувство гордости, если руководителем организации, в которой он работает, такой уважаемый человек. Сотрудники института ощущали такую гордость. Нередко, приезжая в командировку, меня спрашивали это вы у Ковалевского работаете? После утвердительного ответа отношение к тебе становилось самое благодушное, предоставлялась любая информация. Обратная реакция если руководитель слабый, к тому же не порядочный. В этом я тоже не раз убеждался, особенно в последние годы.
1.8. О некоторых министрах сельского хозяйства
Не хвались едучи на рать, хвались едучи с рати.
В 1967 году зам. директора ВНИЭСХ Кравченко Р.Г. договорился с Министром сельского хозяйства СССР В.Мацкевичем о переводе меня из Минска в Москву на должность руководителя крупного отдела экономической кибернетики ВНИЭСХ. Министру сельского хозяйства Белоруссии С.Скоропанову было направлено соответствующее письмо. Меня с неохотой отпустили. Так я оказался в Москве.
Д.С.Полянский – министр сельского хозяйства в 1973 году назначил меня директором Всесоюзного института экономической кибернетики. Он интересовался проблемами, которыми занимался институт. Несколько раз приглашал меня. Встречи с ним проходили в благожелательной для меня атмосфере. Видимо сказывалось то, что институт был его детище. Ведь это с его помощью был создан института Кибернетики. На коллегиях, когда обсуждался наш вопрос, он поддерживал нас, несмотря на кляузы в мой адрес со стороны начальника главного планово-экономического управления Ф.Савицкого. И пока он оставался министром проблем особых не возникало. А однажды на коллегии министерства за несправедливые выпады против меня, он сказал Савицкому, чтобы тот извинился передо мной.
До того как Полянский стал министром сельского хозяйства СССР, он работал первым заместителем председателя правительства и был членом Политбюро ЦК КПСС. Но после того, когда Кулакова Д.Ф., работавшего заведующим отделом сельского хозяйства ЦК КПСС, назначили секретарем ЦК, а потом и членом Политбюро, там оказалось два сельхозника, как два медведя в одной берлоге. Началась борьба. Кулаков победил. И Полянского направили министром сельского хозяйства. А когда освободили Л.И.Хитруна с должности первого зама министра, на его место предложили Месяца В.К., который до этого работал вторым секретарем ЦК КП Казахстана. Но Кулаков вместо того, чтобы рекомендовать его заместителем к Полянскому, стал ходатайствовать назначить Месяца министром. После прихода того в министерство, Савицкий этим воспользовался и мое положение резко ухудшилось. Масло в огонь подлило одно событие. В 1976 году ВАК направил в диссертационный совет нашего института на перезащиту докторскую диссертацию ректора Голосеевской академии сельскохозяйственных наук (Украина) В.В.Юрчишина. Диссертация получила скандальную огласку. Вышло несколько статей с обвинением ее автора в плагиате. Даже председатель Госпартконтроля ЦК КПСС Пельше прошелся в «Комунисте» по поводу этой диссертации. Меня пригласили в ВАК и «посоветовали» лишить Юрчишина степени доктора наук. Я дважды приглашался в отдел Госпартконтроля, которые следили за ходом подготовки диссертационного совета, как потом узнал наши беседы записывались.
Противоположную сторону в этом вопросе занимали сельхоз отдел ЦК КПСС в лице Ю.В.Седых и ЦК КПБ Украины. Они, наоборот, старались спустить на тормозах процесс лишения Юрчишина степени доктора наук. В это дело попытался вмешаться и Министр Месяц. Однажды он позвонил и приказал, чтобы я отказался от рассмотрения диссертации в и вернул ее в ВАК. Я ему ответил, что совет при ВАКе и они приказывают, а мы являемся лишь исполнителями их приказов. Он выругался, а потом заявил, чтобы после заседания совета не объявляли итоги голосования до его возвращения из командировки (улетал в Югославию). Когда я сказал, что этого делать категорически запрещено, он пригрозил расправиться со мной после возвращения из командировки. По согласованию с Седых и ЦК Украины рассмотрение диссертации в совете затягивалось. Когда ВАК назначал срок заседания совета, я сообщал Седых, тот в ЦК Украины, Юрчишин ложился в больницу. Либо делалось так, чтобы не было кворума в совете. В конечном итоге вопрос был закрыт. Председатель ВАК Кириллов-Угрюмов был на Украине, на встрече с Секретарем ЦК КП Щербицким, они договорились оставить в покое Юрчишина. Но Месяц выполнил свою угрозу, освободил меня от директора института, назначив заместителем.
На второй день после такого кульбита меня пригласил Седых, по телефону отчитал министра, а мне предложил переехать в Ленинград. В то время Госкомитет по науке и технике принял постановление о создании Научно исследовательского института экономики и организации сельскохозяйственного производства Нечерноземной зоны РСФСР. Мне было рекомендовано формировать этот институт и стать его директором. Проработав четыре месяца заместителем директора института Кибернетики я возглавил новый институт. Но мои отношения с Месяцем на этом не закончились. Работая помощником Горбачева, однажды он говорит мне: «Поехали в твой Госплан», где на расширенной Коллегии рассматривался вопрос о том, что недостаток финансовых средств, выделяемых сельскому хозяйству не позволяет комплексно развиваться отрасли. Цель совещания – убедить коллегию изыскать дополнительные средства для расшивки узких мест. В Президиуме коллегии заняли места: М.С.Горбачев, Н.К.Байбаков и А.П.Александров - президент академии наук СССР. С основным докладом выступал В.Месяц, говорил он долго и нудно. Я сидел в зале со своими коллегами - госплановцами из сводного отдела АПК. За нами сидели академики большой академии. Они довольно громко возмущались докладчиком, говорили, что с таким министром стране еще долго придется возить зерно из Америки. Мои коллеги из Госплана тоже негодовали, отмечая, что после такого доклада сельскому хозяйству не только не увеличат капиталовложений, а хотя бы оставили на прежнем уровне. Байбаков остановил Месяца, сказав что он уже проговорил один час 40 минут. На что тот заявил, что еще не сказал главного. Нужно было начинать с главного, заявил ему Байбаков.
Когда я вернулся на работе ко мне зашел Болдин. Мы обменялись мнениями. Он уже успел переговорить с товарищами из Госплана. Вскоре Болдин ушел к шефу. Через несколько минут Горбачев приглашает меня и спрашивает какое впечатление произвел на меня доклад Месяца. Я ему рассказал, передал разговор академиков и мнение госплановцев. Горбачев в конце беседы заявил, что Месяц не умеет выступать. Спустя некоторое время после возвращения в кабинет, раздается звонок по АТС-1. Месяц спрашивает мое мнение о докладе. Я ему высказал все, что думал. Он же сказал, что Михаил Сергеевич после совещания поздравил его с хорошим докладом. Когда я ему передал разговор с Горбачевым и его заявление, что Месяц не умеет делать доклады, Месяц сник. Таких случаев было несколько. Месяц чувствовал свою вину за свинское обращение со мной в бытность директором института и через своего зятя В.Шереметева пытался установить дружеские отношения, приглашал на охоту. Но я не хотел идти на контакты. Поэтому Месяц очень не хотел, чтобы я работал помощником Горбачева. Впрочем это касалось также зав. сельхзотдела В.Карлова и президента ВАСХНИЛ А. Никонова. Для каждого из них моя работа помошником была «костью в горле». Карлова не устраивало мое влияние на Горбачева, которое я пытался проводить через доклады, записки с предложениями. Однажды я подготовил доклад. Карлов попросил Горбачева посмотреть его и при надобности поправить. Горбачев предложил и мне поучаствовать. Когда хотели изменить какую-то мысль, я спрашивал Карлова, а почему вам не нравится эта фраза. Карлов говорил: «Да, она правильна, но скажут, а где Карлов был, руководящий отделом не одно десятилетие»
С министром сельского хозяйства Виктором Семеновым я одно время поддерживал хорошие отношения. Он готовил, а потом и защищал кандидатскую диссертацию в совете нашего института. Получив диплом, собирался поработать над докторской, но после ухода с должности министра, оставил эту затею. Я помог стать академиком РАСХН бывшему министру В.Хлыстуну. А было это так. На два вакантных места академика было подано 9 человек. На заседании комисси нашего отделения по выборам в члены Россельхозакадемии Хлыстун занял последнее место. На другой день он встречает меня и говорит В.В. я надеялся, что поддержите меня. Я ему отвечаю, что во-первых, вы меня не просили, во-вторых, научная совесть не позволяла мне проголосовать против А.Ф.Серкова, настоящего ученого. Кроме того меня просил Е.С.Строев. Наш институт большую работу проводил в Орловской обл. по реформированию агропромышленного комплекса. Строев, как государственник, которых в тот период практически не осталось среди губернаторов, активно участвовал в работе по реформированию. Поэтому я и поддерживал этих товарищей. Хлыстун говорит, что идет к Романенко, будет снимать свою кандидатуру, что не хочет участвовать в голосовании. На прошлых выборах из-за того, что его прокатили он чуть не получит инфаркт. В это время подходит академик Э.Крылатых. Хлыстун начал жаловаться ей, говорил, что президент дал еще одну единицу академика нашему отделению. Пообещал, что министерство поможет ВНИЭТЕСХу и т.д. Я сказал Э.Н.Крылатых: «А давай попробуем». И отговорили Хлыстуна снять свою кандидатуру. Началось голосование, академиками избрали Серкова и Строева. Примерно одинаковое количество голосов набради в третьем туре В.В.Кузнецов и В.Н.Хлыстун. Пошли к президенту тот дает еще одну единицу. Стали голосовать ни тот ни другой не набрали 2/3 голосов. Договорились в четвертый или пятый раз голосовать в открытую. На этот раз обе кандидатуры набрали необходимое количество голосов. Состав отделения подрос сразу на 4 академика. На завтра поздравляли Хлыстуна. Он поблагодарил меня за поддержку. Но о помощи институту Министр тут же забыл. К Хлыстуну, как министру, я всегда относился прохладно. Экономику отрасли он не знал, собственного мнения не имел, но всегда «держал нос по ветру», больше ориентировался на то, что приказывали «мальчики в коротких штанишках», занимающие руководящие посты во властных структурах.
У меня были хорошие отношения с министром сельского хозяйства А.В.Гордеевым. Знакомство началось с того, что в 1999 году Гордеев приехал в институт. Состоялся разговор о подготовке и защите докторской диссертации в нашем совете, определились с темой диссертации, о научном консультанте, тут же были заполнены необходимые документы и работа началась. Через пару лет Гордеев представил работу на защиту. Защищался он хорошо, квалифицированно отвечал на вопросы. В ВАКе никаких замечаий не было и он двольно быстро получил диплом доктора экономических наук. Затем я помогал ему стать
член-корром и академиком Россельхозакадемии. Наши отношения до сих пор остаются дружескими.
|