Практикум для студентов специальностей 030701. 65 «Международные отношения»

Практически национальная безопасность означает как физическую, так и морально-политическую способность государств защитить себя прежде всего от внешних источников угроз своему существованию, т.е. обеспечение национальной безопасности связано с определенным состоянием системы международных отношений.

Интересы развития международных субъектов объективно требуют постоянного задействования как охранительных, так и захватнических действий со стороны государств, т.е. определяют и перманентную возможность применения силы. Именно поэтому обеспечение национальной безопасности во все времена тесно связывает проблемы противоборства и сотрудничества на международной арене или, точнее, проблемы войны и мира — наиболее важные проблемы международных отношений.

- принципах мирного сосуществования;

- нормах международного права;

- активизации всех форм позитивного международного взаимодействия.

В современном мире можно наблюдать две противостоящие тенденции. Первая, консолидирующая - усиливает взаимозависимость государств, наций, организаций, корпораций, индивидуумов. Она институализируется через процессы хозяйственной интернационализации и интеграции различной интенсивности во множестве областей в различных регионах. С другой стороны, некоторые аналитики констатируют, что многие процессы, связанные с глобализацией, ведут к росту хаоса на международной арене. Увеличивается недовольство политикой США, в том числе и в союзных им государствах. Обостряются антагонизмы между развитыми и развивающимися странами. Снижается эффективность деятельности международных межправительственных организаций. Возрастает нестабильность мировой экономики - наглядным симптомом этого стал неожиданно стремительный и стабильный рост цен на нефть и ослабление доллара, особенно после вторжения США в Ирак. Расширяется деятельность неправительственных и сетевых структур, в том числе террористических.

Вторая тенденция проявляется в стремлении к независимости, национализму, этнической идентичности, изоляционизму и фрагментации. Причины для этого разнообразны и представляются естественной реакцией на растущий межнационализм или проявления иностранной гегемонии, что воспринимается в странах-реципиентах как привнесение чуждых, негативных ценностей и норм. Национализм получил дополнительный импульс благодаря однополярности, по меньшей мере, из-за негативных ощущений стороны, «проигравшей» в холодной войне. Среди стран мировой периферии выделились так называемые изгои и негласные союзы сил, стремящихся изменить свое положение (в частности, заполучить ОМУ). На фоне интернационализации всемирного хозяйства и роста взаимозависимости во всех формах в настоящее время продолжается процесс образования наций в молодых государствах и нарастания национализма, принимающего в ряде случаев форму этно- и религиозного фанатизма. То есть, вторая тенденция способствует разрыву непрочной ткани межнациональных процессов. Цепь событий последних лет дискредитировала важнейшие структуры глобализма - ТНК и международные финансово-экономические организации (МВФ, ВБ, ВТО) как инициаторов и координаторов этих изменений. Наконец, нельзя не отметить, что существуют подходы и концепции, в рамках которых делаются попытки органично совместить обе тенденции - глобализацию и универсализацию, с одной стороны, и его фрагментацию, обособление - с другой.

Международная безопасность подразделяется на глобальную, или всеобщую, региональную и коллективную. Подходы к определению:

- состояние защищенности и стабильности всех стран международного сообщества, их интересов во всех сферах совместного сосуществования, в сферах угроз носящих глобальный характер;

- состояние международных отношений, которое обеспечивает жизнедеятельность, сотрудничество и взаимодействие государств и их блоков, союзов, объединений и мирового сообщества в целом в условиях гарантированной защищенности их жизненно важных интересов от различных опасностей.

Международная безопасность предусматривает скоординированное осуществление крупных военно-оборонительных, организационных и технических программ для предупреждения и устранения возникающих угроз. Большая часть современных вызовов и угроз международной, впрочем как и региональной безопасности требует для своего решения новых, прежде всего не военных подходов. Это относится не только к решению экономических проблем и проблемы деградации окружающей среды, но и совместному поиску правового разрешения противоречия между стремлением к самоуправлению и групповой самоидентификации и сохранением целостности государств, между ростом сепаратизма и нерушимостью границ, между стремлением субнациональных групп и регионов к суверенитету и суверенитетом нации-государства, частью которого они являются.

Международная безопасность включает в себя также систему мер предотвращения непреднамеренных и преднамеренных экологических катастроф, а также крупномасштабных террористических актов. Международная безопасность основывается на соблюдении всеми государствами общепризнанных принципов и норм международного права, исключающих решение спорных вопросов и разногласий между ними с помощью силы или угрозы силой. Важнейшими принципами международной безопасности являются принцип равенства и одинаковой безопасности, а также принцип ненанесения ущерба ничьей безопасности в отношениях между государствами.

1. В контексте основ международной безопасности:

• 
  система отношений между странами тех или иных регионов мира, при которой государства располагают возможностью суверенного определения форм и путей своего политического, социально-экономического и культурного развития, свободы от угроз войн, политических диверсий, вмешательство в их внутренние дела. Организации системы региональной безопасности: ОБСЕ, ОАЕ (Организация Африканского Единства), ОАГ (Организация американских государств), АСЕАН, Совет Безопасности ЕС;
  
• 
  составная часть международной безопасности, характеризующая состояние международных отношений в конкретном регионе мирового сообщества от вторжений и вмешательств извне, связанные с нанесением ущерба, посягательствами на суверенитет и независимость государств региона.
  

Набирают силу, региональные механизмы антитеррористического взаимодействия, в том числе в рамках Содружества Независимых Государств и Шанхайской организации сотрудничества, призванные поставить серьезный заслон распространению терроризма в Центральной Азии. Важный потенциал противодействия террору заложен в новом качестве партнерства России со странами НАТО и Евросоюзом. Общая задача мирового сообщества - сохранить и развить обретенный опыт взаимодействия в рамках коалиции, избегая таких односторонних действий, которые могли бы ее подорвать.

Три вынесенные в заголовок вида (сферы) безопасности интуитивно чаще всего рассматриваются как взаимодополняющие, «вырастающие» друг из друга. Однако подобный сценарий - возможный, предпочтительный, но все же частный случай. Теоретически вполне допустимы и различные варианты их взаимной противоречивости. Более того, с начала 1990-х и особенно 2000-х годов их противоречивость выдвигается на первый план, создает серьезные вызовы и угрозы безопасности национальной и международной. Продиктованный соображениями национальной безопасности выход США из Договора по ПРО, открывая новый раунд военных НИОКР, потенциально влечет за собой угрозы безопасности международной и глобальной. Развиваются процессы распада ряда государств, сопряженные с конфликтами и войнами. Экспорт демократии все чаще опирается на военную составляющую. Укрепление безопасности США и государств НАТО оборачивается ростом неопределенности и рисков в сфере безопасности международной, побуждает ставить вопрос о возможном содержании безопасности глобальной, ее целях и источниках, достижимости и связях с традиционными видами безопасности.

Эффективная система международной безопасности порождает твердые гарантии безопасности национальной; или напротив, надежное обеспечение национальной безопасности «потянет» за собой безопасность международную? Опыт свидетельствует, что крайности недостижимы, поскольку не укрепляют, но сильнейшим образом и неизбежно подрывают друг друга. Так, абсолютная национальная безопасность одного или группы государств (если бы она была возможна) объективно означала бы небезопасность всех других участников международной системы - для кого-то относительную, для иных предельную - и потому скорее всего стимулировала бы достаточно многих из них к нарушению, срыву такого положения. Столь же жестко гарантированная международная безопасность могла бы - ради ее сохранения и укрепления - проявлять высокую меру безразличия к специфике национальной безопасности ее стран-участниц и снижала, подрывала бы их заинтересованность в поддержании такой системы.

В Европе с ее в прошлом многочисленными и в основном некрупными странами военное вторжение было постоянной угрозой, а потому безопасность вплоть до середины XX в. отождествлялась с относительно надежной защитой от агрессии извне - защитой, обеспечить которую могли сильная армия, козни в стане вероятного противника (на современном языке активные политические и спецмероприятия) и/или географические преграды. Безопасность во всех этих случаях была связана с факторами военного характера и рассматривалась прежде всего через призму способности страны к военному противостоянию. К последнему нужно было быть готовым постоянно, а потому у континентальных держав Европы XIX и более ранних веков было мало времени и практических возможностей для глубокого анализа проблемы безопасности как таковой. Надежная оборона - главный и по существу единственный источник безопасности; а лучшая оборона, по понятиям военного искусства - наступление. Евроконтинентальное понимание безопасности жестко завязывалось на военное дело.

Таким образом, усилия на международной арене направлялись на то, чтобы посредством военных и военно-политических союзов противостоять вероятному противнику. При этом интуитивно предполагалось (и на практике чаще всего происходило), что противостоять в конечном счете придется. Войну надо было лишь оттянуть на возможно более длительный срок или на удобный момент; а для победы в ней следовало обеспечить внушительный перевес сил. Понятно, что международный порядок, складывавшийся на базе подобного подхода, был имманентно неспособен вызвать к жизни устойчивую и надежную систему международной безопасности, что доказала вся история Европы вплоть до середины XX столетия.

Высокая защищенность островной Великобритании и еще более высокая - Соединенных Штатов решающим образом способствовала иному подходу англо-американской культуры к проблеме безопасности. Последняя рассматривается там как надежное удерживание («сдерживание», deterrence) потенциального противника от нападения. Такое сдерживание может достигаться различными средствами и/или разным их сочетанием: наличием мощных вооруженных сил, развитой экономики, убеждением, политическим давлением, подкупом и др. Эффективность средств сдерживания и обеспечивает безопасность как гарантию от нападения, агрессии извне. Подобное сдерживание требует наличия военной силы, но не требует ее применения. Напротив, безопасность тем выше, чем ниже необходимость прибегать к военной силе. Если использование последней все же становится неизбежно, это значит, что система обеспечения безопасности не сработала, и тогда вступают в действие вооруженные силы и военное искусство.

Если евроконтинентальное понимание безопасности стимулирует коллективные действия (встать спиной к спине против любого внешнего врага), то англо-американское - действия односторонние: сдерживание эффективно, когда оно направлено на конкретного оппонента и опирается на конкретные меры и возможности сдерживающей стороны. Коллективность связывает всех и каждого из участников взаимной ответственностью, в противном случае она может распасться. Сдерживание, напротив, легче достигается в индивидуальном порядке, а при наличии у сдерживающей стороны высоких потенциала и/или защищенности, тем паче неуязвимости способно переходить в принуждение по отношению к сдерживаемому и/или другим участникам международной системы, позволяет сдерживающей стране проводить наступательную внешнюю политику. Коллективные действия в международной жизни оптимальны при приоритете международного права над внутренним законодательством их стран-участниц. Сдерживание же востребует и в длительной перспективе усилит приоритет внутреннего законодательства сдерживающей стороны над ее международными обязательствами.

Таким образом, из военно-оборонительного евроконтинентального (с его приоритетом международной безопасности) и островного (океанического) англо-американского (приоритет безопасности отдельного государства) подходов рождаются качественно разные связи международной и национально-страновой безопасности, международные порядки и системы. Не удивительно, что попытка прямого механического смешения двух этих подходов (каковой объективно стала версальско-вашингтонская система), особенно тогда еще при сопоставимости потенциалов США и ведущих государств Европы, быстро доказала не только ее неэффективность, но и нежизнеспособность. Закономерно, что второй подход стал основой для возникновения идеи и практики национальной безопасности.

Идея национальной безопасности в современном ее понимании ведет отсчет с 1947 г., когда в США были созданы Совет национальной безопасности при президенте, а также ЦРУ, ставшие важнейшими институтами американской внешней политики во второй половине XX в. Наличие бюрократической структуры - СНБ - потребовало формализации политических установок для ее работы. Так вошли в практику концепции и доктрины национальной безопасности, которые обновлялись с приходом в Белый дом каждого нового президента, а иногда и чаще. С точки зрения политического менталитета и внутриполитической жизни США, идея национальной безопасности - своеобразный синтез американского «изоляционизма» (уклонения от прямых противоборств с основными странами-соперниками на протяжении XIX - первой половины XX вв.) и продиктованной новыми реалиями их активной вовлеченности в международные дела.

Подчеркнем политический, а не научный характер ее происхождения и содержания. Обратим внимание и на то, что идея национальной безопасности возникла в Америке, когда прямые угрозы этой стране были сведены до минимума. Только что завершилась Вторая мировая война, из которой США вышли не только одной из держав-победительниц, но единственной державой, экономически и финансово радикально укрепившейся, понесшей минимальные среди ведущих стран - участниц войны человеческие и материальные потери. США уже создали атомное оружие и продемонстрировали последствия его применения. В полной мере сохранялась еще их географическая неуязвимость. Сочетание всех этих факторов позволило США перейти к активной внешней политике по отношению как к ведущим державам Европы, так и к «советскому коммунизму», пойдя на перехват у де Голля (1943 г.) и Черчилля (1947 г.) идеи и политики холодной войны против СССР, но также и против сохранявшихся еще позиций старых империй - Великобритании и Франции. Формула национальной безопасности маскировала эту активность, оправдывала ее угрозой, исходившей от СССР и поощрявшегося им «хаоса» в мире.

Последовавшая эволюция идеи и доктрин национальной безопасности в США четко продемонстрировала наступательный характер соответствующей политики. Ни на одном из этапов США не прятались от угроз, не противостояли им пассивно-оборонительно. Напротив, они всегда стремились действовать на опережение и, отвечая на конкретные вызовы и угрозы (а часто намеренно провоцируя их), попутно решали иные, более широкие и долговременные задачи своей внешней и военной политики. Эти черты практика национальной безопасности США сохраняет поныне.

Апофеозом этого подхода стали концепции национальной безопасности США, последовательно сменявшие друг друга с конца 90-х годов. Так, в принятой в 1997 г. «Стратегии национальной безопасности США для нового столетия» впервые появились формулировки, согласно которым перспектива истощения природных ресурсов планеты и деградации окружающей среды оцениваются не как глобальная катастрофа, но исключительно с точки зрения национальной безопасности только самих Соединенных Штатов. При этом возможность того, что «другие страны» будут «неограниченно эксплуатировать» их собственные природные ресурсы, расценивается как прямая угроза национальным интересам США. А поскольку «защита благосостояния граждан» отнесена к категории «жизненно важных национальных интересов США», постольку - декларируется в «Стратегии» - США вправе и должны делать все, что может потребоваться для защиты их интересов, в том числе при необходимости «решительно и в одностороннем порядке» применять свои вооруженные силы. В такой интерпретации идея национальной безопасности оборачивается абсолютным отрицанием безопасности международной, по существу делает неизбежной политику «империализма без границ», создающую серьезные угрозы действительной безопасности самих США. Основанная на подобном понимании практика национальной безопасности доступна лишь сильнейшим государствам.

На этом фоне безопасность малых/средних стран, заведомо неспособных соперничать с США по количественным и качественным показателям развития, может быть производна либо от эффективной международной системы, нормы и принципы которой безусловно действовали бы и в отношении США (появление и, тем более, эффективность подобной системы представляются сейчас сугубо гипотетическими), либо от благорасположения сильнейших (сегодня это та же Америка). Никакая система международной безопасности в современном мире не станет мало-мальски дееспособна, если не сумеет заручиться поддержкой, а еще лучше - прямым участием Соединенных Штатов. …

Третий вариант понимания безопасности предлагает опыт бывшего СССР. В Союзе, как известно, не было концепции национальной безопасности. Ее место занимала идея безопасности государственной. И общество, и государство рассматривались КПСС (особенно на ранних этапах существования СССР) как средства достижения целей партии в мире, будь то мировая революция, победа в «историческом соревновании двух систем» или решение сугубо прикладных задач текущей политики. Естественно, безопасность средства - понятие более чем относительное. Госбезопасность же всегда трактовалась как защищенность от внутренних угроз и подрывной деятельности извне. То есть государство может при определенных обстоятельствах выступать орудием, средством, «расходным материалом» идеологически мотивированной политики. Идея и практика национальной безопасности были бы в этом случае помехой.

… Наследие СССР - вкупе со стремлением выглядеть демократической и во всех отношениях современной страной - своеобразно проявляется в нынешней России. Действующая концепция национальной безопасности РФ гласит: «...под национальной безопасностью Российской Федерации понимается безопасность ее многонационального народа как носителя суверенитета и единственного источника власти в Российской Федерации». Национальная безопасность отождествляется с «безопасностью нации» - но какой именно, если в РФ их десятки? Только русских - тогда это понимание ставит Россию перед уже реализующейся этносоциальной напряженностью, высокой вероятностью межнациональных конфликтов, грозит представить ее как нацистско-расистское государство.

… Но по мере осознания угроз, накапливающихся в высокоразвитом мире под влиянием его природы и жизнедеятельности, к концу XX в. расширяется понимание безопасности как таковой. Возникают представления о «жесткой» (силовой) и «мягкой» (невоенной); об экономической, экологической и других видах и направлениях безопасности. Утвердилось понимание того, что абсолютная безопасность (то есть отсутствие каких бы то ни было угроз) маловероятна, труднодостижима и может оказаться разрушительна для ее субъекта; что на практике безопасность всегда относительна. National security в американском, вообще западном ее понимании - это безопасность nation-state, то есть некоего единства территории, общества и образа жизни, где государство - инструмент поддержания такого единства, обеспечивающий нормальное функционирование и развитие общества, экономики, культуры.

Учитывая эти критерии, можно определить национальную безопасность как стабильное, могущее поддерживаться на протяжении длительного времени состояние достаточной (разумной) динамической защищенности от наиболее существенных из реально существующих угроз и опасностей, а также способности: а) распознавать такие вызовы, угрозы и опасности на будущее; b) своевременно принимать необходимые меры для ответа на них, их нейтрализации или отражения; c) поддерживать субъект национальной безопасности в физической, информационной и интеллектуальной форме, необходимой и достаточной для обеспечения как всего перечисленного, так и развития этого субъекта, поддержания его надежной функциональной конкурентоспособности и социальной эффективности дома и в мире.